Миха оттянул у подбородка завязки шапочки и сердито вздохнул.
- Совсем как в пословице, - сказал Темыр, - «Положи хвост собаки хоть в тиски, он все равно от этого не станет прямым!»
Они спустились к реке, Миха напился воды из пригоршни.
Они медленно шли к дому Темыра. Когда вошли в покосившиеся ворота, то увидели в передней комнатке свиней, валявшихся на земляном полу. Темыр схватил палку.
- Ах, чтоб их мор забрал!
Свиньи, истерически визжа, уже проскочили в ворота.
- Мой бедный, опустевший дом обратился в пристанище свиней и в место моих дурных сновидений. До чего я дожил! - с горечью сказал Темыр, открывая дверь и впуская в горенку Миху.
- Что ж поделаешь? Человек ты одинокий, занятый на работе. Жениться бы тебе - вот и наладилась бы жизнь.
«Нет, нет, никогда!» - подумал Темыр о Зине.
Миха сел на скамью у очага, а Темыр взял бутылку с керосином, сложил в очаге стоймя поленья, плеснул керосин и поджег. Пламя разом вспыхнуло, осветило стены, придав комнате уют.
Огонь разгорелся и осветил его задумчивое лицо.
- Уверяю тебя, Темыр, я правду говорю, женщина должна появиться в твоем доме.
От очага шел сильный, пахучий жар. Миха пододвинулся к тахте, прислонился к ней спиной, не сводя пристального взгляда с Темыра. Он понимал, - товарища гнетет большое горе. Правда, Миха всегда знал, что Темыр горюет по убитому брату. Но Миха, признаться, не мог понять, отчего неизменно угрюм, а сегодня даже печален его друг.
- Мужчины с домашней работой не в ладу, а одиночество так же украшает человека, как пепел очаг.
Темыр не отозвался на эти слова: он сидел неподвижно, глядя на огонь, и Миха заговорил настоятельней.
- Нет, серьезно, тебя пора женить, Темыр.
Темыр сдержанно ответил:
- Да пошлет тебе бог здоровья, - кто же отдаст за меня девушку, Миха? Ты видишь, я сижу на пустом месте, гол как сокол, ничего нет у меня - ни хвоста, ни головы.
- Что значит «ни хвоста, ни головы»? Вероятно, брат, ты слишком разборчив. Девушек немало.
- Не знаю! Только жениться не собираюсь.
Темыр встал и мрачно отошел к столику у стены.
«Что бы сказать ему такое, что развеселило бы его?» - подумал Миха.
Он повернулся к Темыру и негромко засмеялся.
- Не правда ли, дочь Ахмата, Зина, и дочь Сакута, Такуна, - превосходные девушки?
- Что ж, пусть и превосходные, и даже прекрасные, - отозвался Темыр, доставая из деревянного бочонка муку.
- Такуна хороша, но дочь Ахмата - само совершенство, - улыбаясь, говорил Миха. - Не поймешь, что лучше: красота лица или фигуры, а может, характер. Изящна и легка, как тутовый лист.
