Дочь была грудастая, крепкая, широкобедрая, как мать. Уже целый час она примеряла перед зеркалом новую весеннюю шляпку и то гладко зачесывала волосы на уши, то взбивала челку надо лбом, то вновь ее расчесывала и снова надевала шляпку.
— Под лежачий камень вода не потечет. Мир принадлежит тому, кто умеет добиваться. А не тому, кто только треплет языком, как твой отец. Чего только я не выклянчила у штейгера Бартеля за эти годы, все было уже на мази. «Ладно, посмотрю, что можно будет сделать, замолвлю за него словечко…» И как сказал, так и сделал. Но твой отец не пожелал и пальцем шевельнуть. Вместо того чтобы быть на виду, отсиживается за печкой.
У жены Бинерта вошло в привычку с любой темы переходить на упреки мужу.
— Курт сказал, что с пианино мы еще год подождем. А ты как думаешь? Но стена выглядит слишком голой.
— Если бы у тебя был порядочный отец, тебе не пришлось бы ждать. Я не знала, куда глаза девать от стыда из-за твоего приданого, его родители-то не поскупились. Но я сделала все, что могла, ты это знаешь. А что еще сказал Курт? — Она поправила шляпку на голове дочери.
— Курт в таких вопросах очень сдержан. — Молодая женщина капризно надула губы. — Сказал только, что хорошее место для пианино у нас есть. И было бы очень приятно, если бы в доме звучала музыка…
— Сперва научись. Курт не играет, а ты и вовсе понятия не имеешь. Мне надо сперва расплатиться за чехол на перину. Твой отец опять проморгал — его заткнули в такую бригаду, где ни черта не заработаешь. Этак мы никогда ничего не сможем приобрести…
— Курт сказал, что простыни грубые. Зато бордюр ему очень нравится. А пианино в квартире и в самом деле недостает. Уж чересчур пусто…
— Сперва купите ковер. Расход не столь уже велик, а ковер вам нужен. Шляпа тебе и правда идет…
— Курт сказал, будь у нас деньги… Он колеблется и не знает, стоит ли опять покупать билеты Прусской лотереи, или лучше сэкономить эти три марки в месяц. Квартирная плата уж очень высока…
— Вот и сидим на мели. Всю жизнь из кожи вон лезли и копили несчастные гроши, а теперь и дети вынуждены считать каждую марку. Разве это жизнь, с таким-то мужем…
Видно было, что Бинертша вот-вот пустит слезу. Бинерт достал из кармана свою неизменную трубку и принялся искать кисет с табаком. Бумажка в его руке давно догорела, обуглившийся остаток скручивался.
— Только и знаешь, что куришь, куришь и куришь без конца. Как будто все, что здесь говорилось, тебя совершенно не касается. Ладно, прокуривай деньги. Черт с вами со всеми! Пожелтеют гардины — сами будете стирать!
