— Бросай ботву сразу сюда, папа. А я буду ее таскать в сарай.
Как только корзина наполнялась, он волок ее по проходу через хлев в маленький сарай. По пути он совал кроликам листья свеклы сквозь редкую сетку клетки. При его появлении пугливые зверьки стремглав бросались из верхних клеток в нижние, чтобы затем выглянуть из норы в задней глинобитной стене хлева. Кролики давно прогрызли задние доски клетки и отрыли себе норки в глиняной стене хлева, лепившейся к горе. Брозовский обычно и не знал, сколько животных в клетках. Крольчата показывались хозяевам уже подросшими. Только его жене удавалось выманить их всех. У нее они ели прямо из рук.
Над козой Вальтер тоже сжалился и бросил ей несколько листьев ботвы. Рядом в темноте возилась свинья. Недовольно хрюкая, она терлась боком о дверь и приподнимала ее рылом.
— «Этот год у вас не свинья, а заморыш какой-то, Минна, — сказал дядя Келльнер маме. — Совсем не оправдывает корма». А почему, папа? Как свинья может оправдать корм? — спрашивал Вальтер. — Нашу кормят три раза в день, а она не прибавляет в весе. Может, корм не годится?
— Просто в этом году не повезло, — ворчливо ответил Брозовский.
Вальтер хлестнул свинью кустом ботвы по щетинистому хребту. Она сразу забегала по хлеву не хуже кроликов.
— Жри! И толстей! Нам нужны мозговые косточки и побольше сала! — крикнул он и пригрозил ненасытной обжоре кулаком.
Вдвоем с отцом они снесли свеклу в погреб. Потом Вальтер притащил пару старых резиновых сапог, и Брозовский полез в яму. Стоя по колено в навозной жиже, он нагрузил тележку навозом. Но сапоги были рваные, и Брозовский поморщился, почувствовав, что промок.
Он работал через силу, от левой руки было мало толку. Они вытащили тележку на улицу. Вальтер принес порванную лямку. Покачав головой, отец связал концы гнилой веревки и впрягся в тележку. «Мало-помалу все разваливается», — подумал он, заметив, что лямка стала коротка. Вальтер встал рядом с ним. Крепко ухватившись за рукоять, он нетерпеливо поглядывал на дверь дома.
Мать вышла и воткнула принесенные лопаты в навоз. Брозовский тронул с места, она принялась подталкивать тележку сзади, с силой упираясь в нее обеими руками.
Это было сущим мучением. Через пятьдесят метров им пришлось остановиться и передохнуть. Вальтер сбегал к канаве, принес крупный булыжник и осторожно сунул его под одно из колес.
— Можешь убрать ногу. Не покатится, — сказал он матери, подпиравшей тележку.
Обливаясь потом, задыхаясь от натуги, они тащили тележку шаг за шагом в гору. Наверху пришлось долго отдыхать. От холодного осеннего ветра, гулявшего по опустевшим полям, начало знобить.
