— Подойди ближе, — так же тихо сказал он.
Маргарита шагнула вперёд и только теперь оглядела залу. Кресло стояло перед длинным столом, спинкой между двумя высокими окнами. Солнечные лучи падали на стулья вдоль стола. При таком положении, сидящий в кресле хорошо видел ярко освещённые лица людей напротив, сам оставаясь в тени. Людовик любил внимательно следить за мимикой тех, с кем разговаривал. Он считал, что так быстрее прочтёт то, что они скрывают в своей душе. Так это было на самом деле или нет, но он действительно на редкость хорошо разбирался в людях и Маргарита не могла припомнить, чтобы кому-то из придворных, вассалов или союзников, удалось его обмануть. Он всегда как будто предугадывал любые враждебные действия и безжалостно карал тех, кто имел несчастье вызвать его гнев.
Сегодня день был не солнечный. Небо затягивали тяжёлые свинцовые тучи, но всё равно, такая расстановка служила своей цели. Маргарита как не пыталась, не могла нормально разглядеть лица брата, но глаза его, мёртвые и неподвижные, она каким-то чудом видела.
Приблизившись, она отодвинула стул и только теперь обратила внимание, что в зале они не одни. Тьери де Латур вышел из тени массивной колонны и подойдя к столу, церемонно поклонился. Одетый в простую, длинную, коричневую, отороченную мехом котту, канцлер походил на заштатного легиста. Впрочем легистом он и был когда-то. Был и остался. Правовед по профессии и законник по убеждениям, он всегда и подо всё старался подвести юридическую базу. Было ли это решение спора между вассалами графства, хитрая политическая игра с королевской властью, отношения со своевольными городскими магистратами или коварное убийство неугодных повелителю людей, всё в голове да Латура выстраивалось в сложную, но стройную логическую цепочку юридического обоснования. Не один раз исключительная прозорливость и острый ум этого расчётливого человека, помогали графам Блуа, найти выход из самых казалось бы безнадёжных ситуаций.
Но Маргарита помнила и другого де Латура. Когда даже вечно загруженный делами, он находил время давать ей уроки латыни и права, причём делал это по собственному почину. У юной леди были свои учителя, но ей всегда было интересно именно с ним. Он умел так легко и просто объяснять самые мудрёные политические и юридические вопросы, что цепкий ум молодой графини без труда осваивал то, в чём путались некоторые взрослые мужчины. В том что Маргарита так хорошо разбиралась в хитросплетениях государственных интриг, была во многом его заслуга. Он приучил её мыслить самостоятельно, именно он, вопреки закоснелой традиции, считавшей женщину придатком мужа, совершенно не нуждавшемся во всестороннем образовании, научил её свободно ориентироваться в сложной политической игре.
