Он кстати и сопротивлялся воле отца, когда тот задумал отдать Маргариту за Гуго д'Уази. Тринадцатилетняя Марго, плакала навзрыд, узнав о предстоящем замужестве. В то время она, как и все девочки её возраста, мечтала о прекрасном принце, а не о рыцаре на тридцать с лишним лет старше её. Совершенно случайно она стала свидетельницей горячего спора отца с братом по этому поводу. Людовик яростно возражал против этого брака, защищая, как ей тогда казалось, её. Он и приводил в качестве довода, в том числе и счастье сестры, но отец конечно настоял на своём. Смысла всего того разговора она не поняла, но у неё осталось твёрдое убеждение, что брат заботился именно о ней. Лишь спустя несколько лет, вспоминая тот нечаянно подслушанный спор, она поняла, что неправильный выбор политического союзника, а не её благополучие, тревожило Людовика.
Но так или иначе, отношения Маргариты с братом давно изменились. Она не подчинилась его настойчивому требованию, когда уже второй раз овдовев, выбирала себе жениха. Будучи графиней-регентшей своих малолетних дочерей, в пфальцграфстве Бургундском, она могла позволить себе, сама заключать династические союзы. Тогда они впервые поссорились всерьёз. А потом, когда её выбор пал на Готье д'Авена, Людовик и вовсе назвал её дурой и запретил появляться в своих землях. Позже они конечно помирились, но какая-то напряжённость в отношениях осталась навсегда. Постепенно они стали встречаться всё реже, а после того как Маргарита не очень вежливо потребовала от Людовика относиться к её мужу с соответствующим уважением, совсем перестали общаться.
Теперь, прочитав в письме о том, что брат умирает, Маргарита вдруг испугалась. Она не могла бы точно сказать, что именно пугает её, но явное, почти физическое предчувствие надвигающейся беды, заставило её вздрогнуть.
Это видимо не укрылось от всех присутствующих.
— Что с тобой дорогая? — участливо спросил Готье. — Он жив пока и он очень сильный человек. Надо молиться господу, может всё ещё и обойдётся. Если мы только можем что-то сделать для него, ты скажи.
Маргарита подняла голову и посмотрела на мужа. Её внезапно переполнило такое чувство любви и благодарности к этому человеку, что на глаза навернулись слёзы. Он отлично знал отношение её брата к себе, но сейчас не радовался его тяжёлому положению, а сочувствовал и готов был помочь.
— Боюсь что помочь графу, может только соборование, — словно живую плоть острым ножом, разрезал тишину голос Пьера д'Одиара.
