— Ты куда? — спросил Гришка, когда его друг приподнялся с бревен. Что-то невнятно пробормотав, Витюшка снова устроился на своем месте, сгорбившись, опустив вниз забинтованные культи. Искоса следил. Нина в светлом платье примостилась на самом краю бревна. Может, она в сумерках его культи и не разглядела? Хорошо, если бы не заметила.
Загудели за курганами самолеты — по звуку определили — вражеские, и мальчишки сразу разошлись.
А на следующий день Витюшка снова достал из-под койки ящичек с карандашами, кисточками, красками. Зубами открыл крышку. И чем больше смотрел на свои рисовальные принадлежности, тем сильнее ему хотелось начать рисовать. Накануне он уже пробовал забинтованными культями держать кисточку, карандаш, теперь снова… Нет, ничего не получается. Взял в рот. Пятнами ложатся мазки. Главное, надо крепче держать зубами… еще крепче. Заслезился под очками от напряжения полуздоровый глаз.
Теперь каждый день, когда оставался один, снова принимался рисовать.
Свою Зорьку, которую мать и Алешка во время пожара успели вывести со двора, братья пасли по очереди. Коров и другой живности в деревне осталось немного. Общественное стадо только еще создавалось. Сразу за прогоном начинался небольшой березовый лесок. Возле леса трава густая, сочная, Зорьке приволье. Устроившись поудобнее на траве, Витюшка спокойно наблюдал за коровой. Лениво обмахиваясь от мошкары хвостом, она щипала траву, изредка оборачиваясь и посматривая на Витюшку, словно спрашивая — оставаться ей здесь или можно уйти подальше.
На опушке ребятня копалась под дубняком в жухлой прошлогодней траве, отыскивая еще не сгнившие летошние желуди, отрывала из земли корешки. Дома эти корешки и желуди сушили, толкли в ступе и, смешивая с отрубями, пекли лепешки.
Рядом приметная березка, полусухая, с расщепленным стволом. Памятная. Сашка клятвенно утверждал, что возле этой березки немцы расстреляли учителя. Не верить Сашке нельзя. Он человек честный.
Кто-то из мальчишек подошел к березке, подпрыгнув, наклонил деревце, пытаясь отломить ветку.
— Не тронь, — закричал Витюшка, задыхаясь от волнения. И, вскочив, неожиданно для себя поддал плечом мальчишку: — Не трогай. Тут Дим Димыч погиб…
— А тебе хворостину… жалко? — загалдела ребятня, окружив безрукого. Мальчишки сразу настроились воинственно.
Кто-то советовал:
— А ты двинь ему как следует. Драться-то Безрукий не сможет.
На Витьку надвинулся Пашка, самый заядлый драчун из его бывшего класса. С ним еще до войны Витюшка сходился на кулаки, и неприязненные отношения сохранились. Он тоже подзуживал:
