«В одном из последних журналов прочитал статью об использовании силы ветра для соц. строительства. <…> Эта энергия, при рациональном ее использовании, может дать нам десятки тысяч Днепростроев, она позволит бороться с засухой, с пустыней именно там, где наибольшая жара и очень сильные ветры, куда доставлять топливо для двигателей чрезвычайно трудно. Ветер может пустыни превратить в оазисы. Перспективы — блестящие, не говоря уже о том, что на севере ветер может и отоплять, и освещать, и варить, и возить. <…> Я вспомнил, что первый, [кто] не только поднял вопрос, но поставил его на рельсы, включив в план „ветровой кадастр“, — это я. <…> Я должен был в 1934 г. закончить первый атлас распределения ветровой энергии в СССР; он, конечно, выйдет, но уже без меня. Совершенно то же и с так наз. „солнечным кадастром“ — моим детищем — учетом солнечной энергии в СССР. <…> Солнечной энергии и ветру принадлежит все будущее, т. к. они неистощимы и колоссальны по своей мощности, но мне кажется, что мой уход затормозит на ряд лет приближение возможности их использования» (10.06.1935).
* * *
«СССР обладает колоссальными богатствами водной энергии, как мы называем, белым углем. Если бы учесть все воды нашей громадной территории, то мы могли бы спроектировать десятки тысяч Днепростроев, Волховстроев и пр. <…> В 1931 г. я задумал организовать водный кадастр для страны социализма, где для планирования нужен прежде всего учет. Я долго бился в Госплане и в НКФ, чтобы получить необходимые средства. Но кроме платонического сочувствия я ничего не мог получить. <…> Много пришлось потом претерпеть, т. к. рвачество специалистов, недостаток людей, опыта, сокрытие некоторыми учреждениями данных мешали делу. Но ко времени XV съезда партии удалось вывести на прочную дорогу весь кадастр и обеспечить его окончание. Не знаю, в каком положении сейчас дело…» (24.06.1936)
* * *
«…Вопрос о заботе о „человеке“, об освобождении труда от ига погоды, м. б. о продлении жизни… меня интересовал очень. И вот в начале 1932 г. я созываю первую в Союзе, а я думаю, что и первую в мире, конференцию по вопросу о влиянии погоды и гидрорежима на человека. Статьи в „Правде“ и „Известиях“, в моих журналах предшествовали этой всесоюзной конференции. Она вылилась в чрезвычайно интересный съезд с участием наших специалистов, врачей, архитекторов, инженеров, плановиков и лесоводов. Стал вопрос о трех основных проблемах: 1) г-м режим и здоровье человека с точки зрения медицины, 2) гидрометрежим и строительство зданий, 3) гидрометрежим и планировка городов и озеленение. Интерес был громадный. Я чувствовал себя именинником. Конференция оставила после себя комиссию, со мной во главе. <…> Между прочим, поставили задачу изучить состояние человека в различных климатических условиях: 1) в Арктике, 2) на высоких горах, 3) на средней равнине, 4) в пустыне. Выработали планы, связались со Шпицбергеном, где я организовывал специальную станцию, привлекли выдающихся врачей. <…> Созванная мною конференция нашла отклик за границей. И-т Пастера в Париже пригласил меня к себе на аналогичное совещание, созванное уже по нашему примеру» (30.06.1935).
