Папины письма. Письма отцов из ГУЛАГа к детям | страница 15
1926 год застает А. Ф. Вангенгейма уже в Москве, на посту заместителя начальника по научным учреждениям Главнауки Наркомпроса РСФСР. Через два года он избирается профессором Московского университета, вступает в партию (хотя членом РСДРП состоял еще до революции), становится членом президиума Государственного ученого совета. У него — пропуск для свободного прохода в Кремль, он общается с А. В. Луначарским и Н. К. Крупской, встречается со многими наркомами, в его квартире бывают А. М. Горький, О. Ю. Шмидт, приезжающие в СССР иностранные ученые. И когда по его инициативе постановлением Совнаркома от 28 августа 1929 года в стране создается единая гидрометеорологическая служба — Гидрометеорологический комитет СССР, его первым председателем назначается А. Ф. Вангенгейм.
Окончательно устроилась и семейная жизнь. Еще в Дмитриеве Алексей Феодосьевич познакомился с Варварой Ивановной Кургузовой, которая стала его женой. Рождается горячо любимая дочка Элеонора — «Звездочка», как зовет ее папа. Впереди — самые радужные перспективы: и в его науке, и в его семье, и в его, как считал бывший дворянин Вангенгейм, стране.
А 8 января 1934 года Алексея Феодосьевича Вангенгейма арестовали. На этот вечер были взяты билеты в оперу, но жена напрасно ждала его у входа в Большой театр.
После не очень долгого следствия — клеветнический оговор, стандартное обвинение в шпионаже и вредительстве — был вынесен приговор:10 лет исправительно-трудовых лагерей.
>Тюремные фотографии Алексея Феодосьевича Вангенгейма. 1934
В письмах из Соловецкого лагеря Алексей Феодосьевич часто вспоминает свою работу на посту председателя ГМК СССР. Это тяжелые воспоминания. Гордость за сделанное перемешивается с огромной обидой.
«Когда вспомнишь… работу в ГМК, мое детище — гидрометеорологическую службу, которую я пестовал на гордость СССР, — становится жутко, больно, хочется кричать…» (9.11.1934)
И тем не менее он вспоминает. В письме к жене объясняет так:
«Пройдет время, и все забудется, забудется то, что наполняло мою рабочую жизнь. И вот я решил понемногу подвести итоги тому, что я сделал, чтобы и ты, и моя дочка знали, что я не напрасно коптил небо».
Такое впечатление, что Вангенгейм уже не верил, что когда-нибудь увидит своих родных. И спешил напомнить о том, что успел сделать и что хотел бы сделать, но не успел.
