Отправив перед сном Владе обещанные фото, я намеревался провалиться в сон, несмотря на атакующее смятение и визгливый смех Максовской малолетки за стенкой, но куда там. Блядский был рот у этой шестнадцатилетней студентки, с меланхолично-отрешённым видом исполнявшей на Невском хиты «Cranberries» и «Roxette». Лёжа с наушниками в ушах, понимал, что в соседней комнате намечается продолжительный секс, и знание этого, как всякий раз, отозвалось в мышцах раздражительной спаянностью.
Переехав в квартиру, мы с Максом сошлись на том, что хочешь трахаться — трахайся, но делай это тихо. Мой последний секс остался в событиях прошлогодней зимы, задолго до выселения из общаги, поэтому договор касался исключительно Макса. И первые полгода он вполне себе его соблюдал: потратился на новый диван, при возможности ночевал у своих подруг, а если те приходили, мы не пересекались и практически друг друга не слышали. В случае же с поющей Яной правил не существовало. Когда квартира заполнялась её приторно сладкими запахами, выводящими из равновесия не менее оргазмических воплей, я видел себя фетишистом, тайно перебиравшим интимные подробности чужой жизни.
Неоднократно бросал Максу упрёк в том, что не высыпаюсь, — он извинялся, обещая подкорректировать поведение громкоголосой гостьи, однако тише её визиты не становились. «Ну, сорян, чувак. Пересмотрела девочка порнухи, говорит, что секс молча не делается, — виновато смеялся он. — Чего уж?». В самом деле: чего уж? Спустя время, я смирился, но замечая в прихожей её белые мартинсы и дутый фиолетовый пуховик, знал, что нормально поспать не удастся, а прозеваешь с утра очередь в ванную — будешь ждать минут сорок, пока она намоется, высушится, нарисует жирные стрелки и замажет тоналкой подростковые высыпания. Похуизм — фишка подобных самок.
Поворочавшись под «Shortparis», часам к двум я-таки вырубился. Снились гнилые яблоки, вода, струившаяся в комнату из оконного отверстия, блёстки, облупившийся на девичьих руках розовый лак, дребезжащий автобус — в общем, не связанная логикой жуть. Я предпочитал не видеть снов. Спать в полной изоляции, оторванный от переживаний, но периодически те сквозь поросшие бурьяном потёмки бессознательного своевольно просачивались, оставляя мокрое першение в горле. То, что открылось той ночью, першением не назвать. Проснувшись на дряблом матрасе ущербной питерской квартиры, я словил всепроникающий, леденящий инсайт.
Вспомнилось лето 2009-го года. Июнь? Июль? Должно быть, июль. Матери дали с работы путёвку в оздоровительный детский лагерь, куда я не особенно рвался, но дома делать было нечего. Лучший друг чилил на даче, учитель по музыке свалил в отпуск, с одноклассниками видеться не хотелось. Как следствие, идея потусить за городом показалась не самым проигрышным вариантом. Взял гитару, пару «Каламбуров», mp-3шник, накачав альтернативы, и поехал, ожидая посредственно убить время.
