– Напрасно она в нем не сомневалась, – глядя им вслед, успел пробормотать Митя.
За спиной что-то стремительно промелькнуло, Митя повернулся, глянул на приоткрытое окошко под стрехой… Паротелега затряслась, будто в припадке, громко забулькал котел, конюшню заволокло новым облаком пара. Митя шарахнулся в сторону – темный силуэт пронесся мимо, едва не размазав его по боку собственного пароконя. Паротелега задом вылетела из конюшни, походя разнеся воротную створку. Сидящий на открытом облучке Ингвар хищно подался вперед, дернул ручки управления, высокие колеса взрыли гравий. Пыхтя и подпрыгивая, как позабытый на плите чайник, паротелега заложила круг по двору и ринулась в погоню за умчавшейся на парокоте парочкой.
– Оу! – только и смог сказать Митя; подходящего выражения из арсенала младшего князя Волконского не вспоминалось, а свое он придумывать опасался: вдруг оно окажется вовсе не подходящим? Он присел над отпечатками колес и принялся их внимательно изучать.
Гравий громко и словно бы протестующе заскрипел, и в конюшню ворвались две встрепанные фурии:
– Где он? – вцепилась Мите в рукав Зинаида.
– Где? – на другом рукаве повисла Ада.
– Он уехал? – Зинаида с ужасом уставилась туда, где только что стоял парокот.
– Уехал? – эхом откликнулась Ада, не сводя глаз с отпечатков колес паротелеги.
– Он же разобьется! – Зинаида отпустила рукав, чтобы прижать ладони к лицу. Ее глаза меж пальцами были сухие, огромные и страшные, полные беспредельного отчаяния.
– Погибнет! – откликнулась Ада, закусывая кулачок. – Он такой горячий!
– Перегреется и лопнет! – вцепляясь в собственную косу, взвыла Зинаида. – Он же бережности требует! Внимания!
– Да-да, это только внешне он такой суровый… даже грубый иногда… – бормотала Ада. – Но на самом деле у него нежная, ранимая душа…
– Бедный мой Котик! – простонала Зинаида.
Митя представил поручика: в мундире, почему-то в мелкий цветочек, видать для пущей нежности, и простреленного в трех местах (для ранимости), с кошачьими усами, медленно наливающегося краснотой, как котелок над огнем… и наконец с треском лопающегося, неаппетитно забрызгав и Анну, и сиденье парокота.
– Он его убьет! – хором вскричали сестрички Шабельские.
– Кто кого? – переспросил окончательно замороченный Митя.
– Дурак Петя – моего парокота! – потрясла кулачками Зинаида.
– Дурак Петя – бедного Ингвара! – топнула ногой Ада.
– Петю же к автоматонам подпускать нельзя: они у него то текут, то засекаются, то и вовсе падают! Мне как прислуга сказала, что он Анну сюда повел, – я бегом, и вот! Опоздала!
