– Нема тут ничого!
– Може вам, панычу, сонечком напекло? Непривычному человеку опосля Петербурху… – жалостливо начал урядник.
– Господа… – Голос отца был похож на карканье. – Не могли бы вы оставить нас с сыном наедине?
– Конечно, Аркадий Валерьянович. Мы вас с той стороны рощи обождем. – Исправник кивком велел подчиненным следовать за ним, и они всей гурьбой двинулись вокруг рощи.
«В саму рощу все же не сунулись!» – злорадно подумал Митя.
Отец схватил его за плечо и грубо повернул к себе.
– Отпусти! – Митя попытался высвободиться, но пальцы впились клещами.
– Не думал, что ты скатишься до такой отвратительной выдумки!
– Это не выдумка! – крикнул Митя. – Там еще была мара, в именье…
– Я сказал – довольно! – повысил голос отец, и Митя невольно вскрикнул, почувствовав себя как в лапах нежити, – кости плеча, казалось, уже трещали. – И хватает же наглости лгать! То тебя умрун душит, то мара средь бела дня является! Ты хоть понимаешь, что, если бы я тебе поверил, убийство считалось бы несчастным случаем? Тебя не волнует, что убийца останется на воле?
– Я не… – попытался запротестовать Митя.
– Нет, ты именно что лжешь! – рявкнул отец.
Собственно, Митя всего лишь хотел сказать, что совершенно не обеспокоен судьбой какого-то там убийцы.
– Зачем мне выдумывать? – закричал он.
– Чтобы я испугался за тебя и позволил вернуться в Петербург! На все готов, лишь бы титулованные бездельники снова снисходительно похлопывали тебя по плечу!
– Эти «титулованные бездельники» – лучшие люди империи! – выпалил Митя с возмущением. Да, он собирался напугать отца и добиться отъезда, но ведь не успел же! Слова еще не сказал! Так почему отец смеет его упрекать?
– Что ж, давай начистоту! Ты не вернешься в Петербург, к «лучшим людям империи», что бы ты ни делал. Я не для того вытаскивал тебя из этого гадюшника!
– Что? – Митя замер, на миг напомнив самому себе пойманного в луч света суслика.
Отец растянул губы в неприятной усмешке, какая появлялась у него при разговоре с подозреваемыми.
– Если бы не подвернулось это назначение, я бы сам попросился на Урал или в Сибирь – увезти тебя подальше от столь любезного тебе высшего света. Я понимаю, что виноват – слишком много времени отдавал службе и не заметил беды у себя в доме. Но надеюсь, вовремя спохватился. Понадобится, я не только в губернию тебя увезу, я тебя в имении запру, будь оно хоть трижды в руинах! Но не позволю, чтоб мой сын превратился в манерное ничтожество навроде младшего князеньки Волконского!
