– Кыш! Кыш! – не узнавая собственного голоса, таким слабым и писклявым он был, замахал руками Митя.
Крылатые твари замерли… и начали медленно поворачиваться к нарушившему их пиршество мальчишке. Митя увидел чудовищно худые, точно обтянутые кожей черепа, женские лица над горбатыми от черных крыльев плечами. На трупах, по-вороньи нахохлившись, сидели мары – глубоко запавшие глаза зловеще горели из-под спутанных черных косм, а рты были перемазаны запекшейся кровью.
Все так же неуклюже переваливаясь, мары двинулись к нему – перья обвисших крыльев волоклись по устилавшим землю телам.
– Кыш! – пробормотал Митя, невольно пятясь.
– Хочешшшь, чтоб мы ушшшли? – проскрипело у него над ухом.
Рыжая мара стояла у него за спиной и небрежно, как плохо воспитанная девчонка – курицу, глодала человеческую руку.
Митя с воплем отшатнулся, споткнулся, плюхнулся на зад, попытался отползти…
– Точшшшно хочешшшь? – впиваясь кривыми желтыми клыками в бледную плоть, прочавкала рыжая мара.
Ледяные и гибкие, как змеи, руки обвили его шею, перед ним возникло блекло светящееся девчоночье личико с закрытыми глазами. Пухлые губки были измазаны темным, как у сластены, забравшейся в буфет с вареньем. Выпятив губы капризным бутончиком, девчонка потянулась к Митиной щеке…
Митя отчаянно рванулся, пытаясь расцепить оплетающие его шею детские пальчики, вскочил… Девочка повисла на его шее, уткнувшись ему в грудь, и тут же чудовищный холод стиснул сердце. Митя попытался закричать, но легкие как изморозью прихватило, из горла вырвалось лишь сдавленное бульканье. Что-то врезалось в него со спины… Митя с трудом повернул голову и увидел запрокинутое мальчишечье лицо. Глаза мальчика тоже были закрыты, а руки обхватывали Митю за талию – точно как он сам в детстве напрыгивал и вцеплялся в вернувшегося со службы отца. Только вот от этих стиснутых детских рук полз нестерпимый холод. Внутренности зашлись лютой болью…
– Убей… – Рыжая мара снова стояла у него за спиной, он чувствовал исходящий от нее запах ладана, заглушающий сладковатый аромат гнили. – Мертвое… убей…
– Нет… – едва шевеля губами, прохрипел Митя – из его рта вырвалось облачко ледяного пара. – Мне… нельзя… Я не хочу того… что будет… потом… Не хочу!
– Ничего потом не будет, – неожиданно ясным, без обычных сипов и хрипов голосом сказала рыжая мара. – Убей не-живое… или умри сам. – Черные крылья хлестнули воздух, и она взвилась в только что пронзительно-синее, а теперь черное, мерцающее звездами небо.
