– Немедленно прекратите унижать, господин Бабайко! – Ингвар спрыгнул с облучка – судя по судорожно стиснутым кулакам, готовый кинуться врукопашную. Перепуганная Ада попыталась ухватить его за рубашку.
Глаза Бабайко затаенно сверкнули: похоже, гнев Ингвара доставлял ему искреннее удовольствие.
– То хиба я их унижаю? То они меня уважают! Разве ж зятья да сыны не повынни почитать отца своего и благодетеля, прям… как царя-батюшку! Бо все, що воны мают, – все от меня!
– Ни разу не видел, чтоб Его Императорское Величество становился на спину Его Императорскому Высочеству, – пробормотал Митя.
– Наверное, они это не при вас делали, – с нервным смешком откликнулась прежде молчаливая Зинаида.
Остап Степанович прищурился на Митю откровенно недобро, и… в нос вдруг ударила вонь. Знакомая омерзительная вонь сырой земли и гнили.
– Как вы можете… шутить! Ведь это же… мерзость! – дрожащим от негодования голосом выпалил Ингвар.
– А вы не слыхали, юноша, что каждый человек – хозяин в своем доме? – вмешался поручик. – Мне в вашем семейном быту тоже не все нравится. Например, как вы относитесь к Анне… Владимировне.
Голоса едва пробивались сквозь шум в ушах, перед глазами завертелись алые колеса… и Митя отчаянно попытался ухватиться за край седла, чувствуя, что падает.
– Петр… Родионович! Ингвар! Замолчите оба! Вы что, не видите? Мите плохо! – прозвенел испуганный женский голос.
– Э, а че-то з панычем? Нибы сомлел, чи шо?
– Держите его! Петр, Ингвар, не стойте, помогайте! Или дамам самим его тащить?
Словно издалека слышались разноголосые испуганные возгласы, и Митя почувствовал на плечах руки, помогающие ему выбраться из автоматона, потом он едва не свалился, но его поддержали и, кажется, куда-то повели. Митя попытался упереться – шли они прямиком навстречу вони, – однако слабое его сопротивление было мгновенно преодолено, и он шагнул, погружаясь в могильный смрад, точно в черную лужу.
– Автоматонов своих на дворе залышайте. У меня тут и веревочки малой не пропадет, не то шо паровички ваши, – чуть не над самым ухом тарахтел хозяин. – Тарас! Швыдче, ледаще! На, ось ключ от погреба… Квасу пущай принесут, молока, заедок каких… Да смотри у меня! Проверю, чтоб себе лишку не взяли. У меня, панычи, всё строго: всё под замком, каждая дверь в доме. Замки самолучшие, немецкие, специально мастера с города вызывал. Ввечеру кожную самолично запираю, а ключи на пояс, чтоб, значится, не лазали куды не положено. Ось давеча на три дни уезжал – припасов своим лоботрясам выдал, горницу им ихнюю отпертой оставил, шоб ночевать было где, а кухни, погреба, лавочку, усё – под замок! Токмо так может быть порядок.
