И хотя с первых классов школы мы знали из уроков обществоведения, что неизбежно будет «столкновение двух систем» — социалистической (нашей) и капиталистической (вражеской) — и все всегда знали, что СССР непрерывно укреплял свою «военную мощь» в предвидении этого, последнего, столкновения, которое разрушит «прогнивший» капиталистический мир и установит «коммунистическую справедливость» во всем мире, все-таки война, которой, конечно, все не хотели и страшились, пришла для населения неожиданно. Никто не знал тогда, что и для Сталина это было такой же неожиданностью: он твердо верил, что подписав пакт о ненападении, его «друг Гитлер» никогда не подумает с ним воевать и даже не догадывается, что Сталин готовится его, Гитлера, громить… Но германский фюрер перехитрил нашего вождя.
И конечно, никто даже не подумал заранее, что нужно строить бомбоубежища — это выглядело бы неверием в мирные намерения СССР и в мирный договор между СССР и Германией, недавно заключенный, а в масштабах местных городских выглядело бы паникой и провокацией, за которую пришлось бы жестоко расплачиваться… Мои родители, наши друзья, студенты моего института о воздушных налетах поначалу не беспокоились, не могли себе представить, чтобы что-нибудь подобное тому, что нам приходилось видеть в кинохронике, в сводках из Испании времен гражданской войны, сделанных советским кинооператором Р. Карменом в Испании, случилось бы с нами. Нам это казалось далеким, невозможным для нас ужасом: разрушенные города, дым взрывов, дети-сироты, беспросветное горе войны… Кармена по возвращении из театра военных действий в Испании вскоре арестовали — как и многих, посланных партией участвовать и помогать воевать против генерала Франко. Они оказались «опасными», с точки зрения большевиков, свидетелями победы «фашистов» над прокоммунистической частью испанского народа. А испанских детей-сирот «борцов за коммунистическую свободу» в большом количестве привезли жить в СССР. Сначала с ними возились, некоторых отправляли в «Артек» (самый привилегированный пионерский лагерь в СССР на Черном море, куда попадали на отдых только самые «избранные» пионеры и дети коммунистов из западноевропейских стран). Слова Сталина «жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее» в наших газетах часто иллюстрировались фотографиями улыбающихся пионеров в белых панамах на фоне южных кипарисов. Их, испанских детей, фотографировали, писали статьи о них, но очень скоро все это заглохло. Дети постепенно росли, их тихонечко задвигали «с глаз долой» — многие оказались сосланными в лагеря, они легко заболевали и умирали в холодном северном климате. Очень скоро о них и вспоминать перестали. Те же, что выжили и вернулись в города, занимали маленькие служебные должности, превратившись в забитых советских граждан; лишь их экзотическая внешность выдавала их «несоветское» происхождение…
