В дни войны: Семейная хроника - Римма Ивановна Нератова

22 июня 1941 года. С раннего утра, чуть только рассвело, и все в доме еще спали, я начала готовиться к экзамену по марксизму-ленинизму. Все предыдущие, очень серьезные экзамены весенней сессии были успешно сданы, оставался только этот, последний. Заканчивался второй год моего обучения в 1-м Ленинградском медицинском институте.

Еще будучи в средней школе, мы не особенно готовились к экзаменам по марксизму, не считая этот «предмет» достойным изучения, и научились с большим совершенством готовить к экзамену шпаргалки — крохотные книжечки, сшитые нитками — зажмешь в ладони — и не видно; в эти пухлые книжечки мы записывали кратко главные события, даты по истории ВКП/б и цитаты вождей. Очень помогало успешно сдавать экзамены. Наш школьный приятель Толик Эрастов заучивал наизусть содержание карманов, прохаживаясь по классу перед экзаменом: «революция — левый карман», «коллективизация — правый карман», «съезды — левый карман на груди», «цитаты — правый на груди» — и все это сопровождалось хлопком ладошки по соответствующему карману. Мы смеялись, и только наш другой друг — светлоглазый Вива Великанов — «прирожденный историк», как мы его называли — неодобрительно покачивал головой с русыми кудрями: сам он прекрасно помнил и даты, и все события и по выражению озорного Димы Луппола «засорил голову ненужным хламом», но был к нашему легкомыслию всегда снисходителен и очень хорошо умел подсказывать.

Я и в институте «марксизмом» не занималась и нужные даты и изречения вождей просто вносила в спасительную книжечку. На третьем курсе марксизма-ленинизма в программе больше не значилось!

Через два дня — после сдачи экзамена можно уезжать из города на все лето!

Утро было теплое, солнечное, тихое — воскресное. Все окна широко открыты. По радио передавали спокойную музыку, на столе — раскрытые учебники, тетради; работалось очень хорошо…

Неожиданно музыка оборвалась и диктор три раза повторил: «Экстренное сообщение, экстренное сообщение, экстренное сообщение!» — и — пауза — сжалось сердце, казалось, все вокруг, весь город — замер. И после паузы — опять голос диктора, его почти торжественные слова о том, что «вероломный враг переступил границы Советской Социалистической Республики и вторгся на ее территорию!..»

Война!! — Еще рванулась душа назад, туда, где только что было все хорошо и спокойно, но тут же обжигающее чувство — возврата нет, — дверь захлопнулась — мы вступили в войну! И к войне, и неизбежному я внутренне повернулась лицом. Разбудила родителей и сообщила им ужасную новость… Диктор сказал, что в 12 ч. дня по радио будет говорить Молотов. Может быть, есть еще какая-нибудь надежда, что договорятся, что не все еще потеряно, что еще не так все страшно? Но папа сказал, что такого не бывает — что война началась и мы теперь будем воевать…