Доржи ожидал, что вот-вот брат ударит его по рукам, и вдруг услышал:
— Так его, Доржи, так… Не отпускай, пока не заревет, как баран…
Мальчики теребят друг друга изо всех сил. Обоим больно. Обоим хочется, чтобы противник отпустил первым. Отпустить же первому нельзя: ребята подумают, что струсил, не сумел постоять за себя.
— Ну как, хорошо тебе? — тянет за уши Даржай. — Будешь теперь ни за что людей дразнить?
Доржи старается пригнуть Даржая за волосы к земле.
— Будешь лезть? Отпусти, или я до вечера тебя не выпущу.
— И я раньше не выпущу тебя.
— Отпусти, а то хуже будет.
— Сам отпусти…
Харагшан, как старший, назидательно говорит:
— Я буду считать до трех. Как скажу «три», оба отпускайте. Кто не отпустит, от меня подарочек получит. Ну!
Когда Харагшан сказал «три», ребята отпустили друг друга.
Ну и хорошо. Никому не обидно. Мальчики посмотрели на возбужденные, красные лица недавних противников и рассмеялись. Доржи и Даржай тоже не выдержали, расхохотались звонко и весело. Овцы боязливо поглядывают на разбушевавшихся ребят. А те кричат, скачут, смеются. Все-таки хорошо пасти овец, особенно такой веселой гурьбой.
…Летний день бесконечно тянется. От восхода до заката какой длинный путь делает солнце! Доржи хочется домой, к матери, а ребята не хотят уходить. Но вот наконец вечер. Овцы разбрелись по степи, рады вечерней прохладе. Харагшан огляделся, сказал, как взрослый:
— Сгоняйте овец. Пора к дому.
Ребята побежали собирать отару. Овцы с блеянием и шумом выходят на дорогу. Мальчики следят, чтобы ни одна не отбилась, не отстала.
Неподалеку от улуса сидел на камне Еши, курил. Унты у него были серыми от пыли — видно, шел он издалека. Рядом лежали его хур и смычок. Еши весело окликнул мальчиков:
— Что, сытые бараны и голодные дети спешат домой?
Доржи подошел, сел рядом:
— Откуда это вы с хуром идете, дядя Еши?
— Да тут, по соседству был. Людей повеселил, — усмехнулся Еши.
Доржи осторожно поднял с земли хур, потрогал пальцем струну.
— Хороший у вас хур, дядя Еши. Звонкий.
— Разве это хур? — ответил Еши и взял его из рук мальчика. — Так, деревянная коробка да конский волос. Вот мне Санхир-хурчи подарил — это хур! Я его берегу, даже трогать боюсь.
— Санхир-хурчи? — удивился Доржи. — Да ведь он же давно умер!
— Ну да… Так мне же и десяти лет не было, когда он похвалил мою игру.
— Хорошо вы играете, дядя Еши. Все говорят! — с горячностью сказал Доржи.
— Хорошо не хорошо, но люди любят слушать, — снисходительно согласился Еши. Затем, что-то вспомнив, лукаво улыбнулся. — Я однажды с помощью хура даже друзей накормил — двадцать два человека… Рассказать?
