В поэтической и задушевной книге Ольги Берггольц «Дневные звезды» неоднократно, как рефрен, повторяется мысль о том, что у каждого писателя есть своя главная книга, которую автор пишет «непрерывно и неустанно…» Кто знает, может быть, трилогия о Доржи Банзарове и есть главная книга бурятского писателя Чимита Цыдендамбаева…
Творчество Чимита Цыдендамбаева получило всенародное признание, в декабре 1959 года за заслуги в развитии бурятской советской литературы писатель удостоен высшей правительственной награды — ордена Трудового Красного Знамени.
Сто двадцать лет назад в бурятском улусе Ичетуй, на берегу быстроводной Джиды, впадающей в голубую Селенгу, жил озорной смуглолицый мальчик по имени Доржи. Ни сверстники, с которыми он играл и проказничал, ни соседи, на глазах у которых он рос, ни отец и мать не могли, конечно, знать, что непоседа Доржи станет в будущем первым бурятским ученым, талантливым этнографом, востоковедом.
Если бы улусники догадывались, что именно он принесет в те жестокие годы добрую и чистую славу своему народу, что всю свою короткую и яркую жизнь он будет мучительно думать о судьбе родного обездоленного народа и бороться за облегчение его участи, может быть, сверстники были бы к нему внимательнее, старики охотнее, щедрее делились бы с ним своей мудростью, отец и мать еще нежнее относились бы к своему младшему сыну.
И сейчас стоят крутые каменистые горы Баян-Зурхэн и Сарабда, по-прежнему мчат свои воды Джида и Селенга. И, как в те далекие годы, в степи слышны звонкие голоса неугомонных ребят. Но распевают они иные песни, носят в сердце иную мечту. И уже не один какой-нибудь счастливец по случайной милости судьбы доберется по тернистой тропинке к вершине знаний, а все они уверенно и гордо зашагают по широкой дороге науки и творчества.
В юрте тихо. Изредка слышен писк ласточек, пролетающих над дымоходом. Доржи кажется, что ласточки смеются над ним: «Вот так мастер! Ну и мастер!»
Он делает лук, но работа подвигается плохо: в довершение всего нож, которым отец бреется и не дает его даже в руки ребятам, совсем затупился.
Вошла мать. Мальчик узнал ее по звону серебряных монет, вплетенных в косы, по тихому звуку сандаловых четок, которые она перебирает привычными пальцами. Доржи спрятал за спину лук и нож. Он ожидал, что мать станет ворчать: «Тоже плотник сыскался. Только соришь в юрте, да еще нож отцовский взял». Но она ласково взглянула на сына и поставила в угол кадушку с арсой — творогом из кипяченого кислого молока. Потом присела на кровать, надела наперсток из толстой кожи и принялась пришивать к своим унтам новые подошвы.
