Каждому своему ученику я втайне пророчу счастье Ньютона… Та же Света, к примеру. Она девушка одаренная — это для меня бесспорно. Она удивительно быстро все схватывает, умеет анализировать. У нее недюжинный математический талант. Мне казалось, что Света непременно должна продолжать образование: поступить в институт, стать научным сотрудником, учителем. Однако, окончив школу, Света не захотела учиться дальше — пошла работать. Она устроилась на железнодорожной станции аппаратчицей телеграфа.
Большинство молодежи так поступает: окончат школу— и на станцию или на шахты. Никто в колхозе не остается. И только в уборку или в сенокос приходят на «помочь».
Так и теперь было: уговорил Иван Степанович, и они пришли.
Наблюдая, как оживились девушки, едва Лукерья заговорила о счастье, я подумал о том, что в школе мы очень мало говорим с учениками о смысле жизни, о счастье. Мы требуем знаний. Я объясняю, когда жил Джордано Бруно и какое значение его работы имели для развития астрономии и физики, историк непременно требует назубок знать все походы Александра Македонского. Математик, само собой, долбит задачки… И никто из нас, учителей, не поведет на уроке речь о том, чем счастлив был Бруно, сгоревший на костре, и почему страшился всего Македонский, владевший чуть ли не половиной мира.
Да что там на уроке! Даже теперь я, агитатор, рассказывая людям про коммунизм, ни словом не обмолвился о счастье. Я напирал все время на то, что коммунизм — это равенство, что это изобилие, что это расцвет науки и культуры и т. д. А будут ли люди счастливы и как они будут счастливы — та же Света, тот же Назарка, — об этом я не сказал ни слова.
А как, оказывается, это их волнует!..
8
— Во-на! — помолчав, заговорила Лукерья. — Чего вы захотели! Чтобы я сказала вам, какое оно, счастье! Если б я знала, для себя бы припрятала.
— Тетя Луша, а разве ты не считаешь себя счастливой?
— Да как вам, девки, сказать? На свою жизнь не обижаюсь, хоть клада никакого и не находила… — Тетя Луша усмехнулась и продолжала: — В старину за счастье богатство принимали. Выйдет какая-нибудь баба за богатого мужика. Все завидуют: Арина, мол, счастлива! А смотришь на нее — сохнет девка… Да… Бывало, каждый старался урвать, разбогатеть. Обманом или еще как. Купцы там, помещики разные. Ну, мужик, известно, на клад надеялся. Думал, найдет клад — справит новый дом, лошадок каких получше заведет, землицы прикупит. Вот почему и копался каждый тут, в Денежном. В одиночку норовили, ночами. Пугали друг друга насмерть. Одни рядом копались, другие в поисках счастья ходили за тридевять земель. Вон хоть старик Санаев…
