— Да, успеешь ты на свое метро! Что ты так дергаешься?
— Не дергаюсь я, — ответил Алексей и дернулся, — у меня дел еще куча, да и на работу завтра.
Они стояли на черной лестнице между вторым и третьим этажом. Темно. Грязно. Все в строительной пыли. Внизу какие-то мешки со строительным мусором, битым кирпичом, деревяшками. Пролет выше завален стальными кроватями. Кирилл, несмотря на запрет, курил. У него был жалкий вид — застиранная выцветшая пижама с печатями на карманах, словно порядковые номера у заключенных, желтый цвет кожи, желтые в темноте белки глаз. Пахло лекарствами и заразой. Алексей пришел навестить его в Боткинские бараки, но, глядя на друга, тысячу раз пожалел об этом. Все время ловил себя на том, что сдерживает дыхание, старается вдыхать меньше больничного воздуха. И еще нестерпимо чесалась рука, которую в самом начале пожал Кирилл. К тому же было сложно общаться с Кириллом, который стал циничным, агрессивным и обидчивым.
— Уже двенадцатый час. Мне, правда, пора.
— Да, тебя уже отсюда до утра не выпустят, — затрясся от смеха Кирилл, — не знаю, как ты сюда вообще попал, сегодня даже нет приемных часов. Ну, ничего, рядом со мной вчера бомж сдох, койка пока свободна. Переночуешь.
Кашляет-смеется. Алексей втянул голову в плечи, на лице изобразил улыбку, мол, шутка отличная, и непроизвольно попятился.
— С днем рождения, Киря, еще раз. Извини, но, правда, надо бежать.
— Да, уж. Крутой день рождения. Все боятся ко мне прийти. Один вот ты, герой. Дай, я тебя обниму, — раскинул руки, сделал движение навстречу, но потом опять засмеялся, и сразу поник, — Ладно, понятно все, что уж тут. Иди. Спасибо, что пришел. Я это навек запомню.
Алексей, почувствовал, что ему неприятно, то, как это говорит Кирилл. Можно было ожидать и большей благодарности.
Он проводил Кирилла до его палаты, и все-таки, как ему этого не хотелось, протянул на прощание руку. Кирилл пристально посмотрел на него. Криво улыбнулся. Стремительно вцепился, стал сжимать его пальцы. Алексея охватила паника, не в силах совладать с собой, он рванулся в попытке высвободиться. Кирилл отпустил его и усмехнулся:
— Не заразный я. Хоть сырым меня ешь.
Развернулся и, не оборачиваясь, скрылся в палате.
Коридоры были пустыми и темными. Алексей спешил прочь. Никого из медицинского персонала он так и не встретил. Было лишь слышно, как где-то ржали и матерились.
