Мэри поняла, что его гнев не испарился, просто на него набежало облачко. Он еще не выплеснул его весь.
— У меня ничего подобного в мыслях не было, — ответила она. — Иногда мы пользуемся оловянной посудой, иногда — нет. Ты это знаешь. Я спешила, когда вернулась, и схватила первую попавшуюся миску.
— Одно дело — подавать завтрак в деревянной посуде. Но не обед. По крайней мере, не мой обед. Я мельник. Или об этом ты тоже забыла? Или белое мясо позади твоих глаз было так поглощено чертовой вареной морковкой, что забыло о призвании мужа? Думаю, это вполне возможно, Мэри. Ты согласна?
— Мне жаль. Мне очень жаль, Томас. Что еще я могу сказать?
— Тут нечего говорить. Если ты намерена весь день заботиться обо всех, кроме…
С нее было довольно. Она провела день с умирающим братом служанки и матушкой Хауленд. Мэри села как можно прямее и, свысока глядя на мужа, сказала:
— Ты пьян, и я слышу только голос пива и крепкого сидра. Если хочешь есть из оловянной тарелки, я тебе ее достану.
Но не успела она пойти в гостиную, чтобы принести две тарелки из буфета, как он схватил ее за передник и остановил на ходу.
— Можешь принести ее, если хочешь, — сказал он, грозно поднявшись со стула, — но это не будет мне одолжением.
Она подумала, что сейчас он ее ударит, и закрыла лицо руками.
— Нет, — сказал он, — если моя жена твердо решила проводить все свои дни, заботясь обо всех, кроме мужа, то я намерен обедать в таверне, где мне не предложат на обед похлебку и не будут наливать эль так, будто он на вес золота. Полкружки? Какая жадность. Отвратительная скаредность. Жена совсем не так должна относиться к своему мужу.
Он отпустил передник, и она убрала руки от лица. К ее глубокому удивлению, он улыбался, — но это была злая улыбка, ледяная и жестокая.
— Ты как дитя, — сказал он, — ребенок, который знает, что провинился.
Он покачал головой, и она вправду поверила, что ее пощадили. Сейчас он уйдет, и буря минует. Но тут он схватил Мэри за руки — она порой забывала, какой он сильный, — прижал их к ее бокам и швырнул ее на кирпичный пол у камина. Она успела закрыть лицо руками, но сильно ударилась пальцами, локтями и коленом. Она посмотрела на него снизу вверх. Томас взял миску с похлебкой и опрокинул ее на Мэри, густая пряная жидкость еще не остыла, но уже не обжигала. Томас вздохнул и с отвращением мотнул головой.
— Вот вам и тварь Божья: похлебка на ужин, она же Мэри Дирфилд, — сказал он. — Ну, Он же создал змея и осла. Почему бы не создать женщину с белым мясом вместо мозгов?
