— Мясо еще круг с бревном! — проорал явно довольный таким поворотом событий инструктор. И… на следующем круге все повторилось вновь. Падение. Удар. Вспышка боли. Ярость. Бег. Плюс круг с этим не понятным бревном. Наблюдавшие за нашей колонной солдаты хохотали во всю и делали ставки, упаду ли я вновь. К их разочарованию, это был последний круг. На виселице не осталось свободных мест.
— Стройся! Как видите отсев за право называться солдатом королевства Норвэл большой и до конца дня, многие из вас попадут туда, куда с самого начала стоило вас всех определить. А пока у вас есть пять минут на отдых.
Развернувшись, инструктор зашагал к полосе препятствий, которую проходили такие же как мы несчастные изможденные люди.
Стоит пописать наш лагерь более подробно. Десять квадратных километров, расчищенной от леса земли, отвели для нашего проживания и тренировки. На одной половине стоял палаточный лагерь, кухня отхожие места, на второй было оборудовано тренировочное пространство. Здесь было созданы десяток различных полос приветствий, достаточно большой кусок был отведен для строевой подготовки и тренировочных сражений группами до трехсот-пятисот человек, также было не мало места для индивидуальных занятий, и множество непонятных вещей и устройств, назначения которых я не понял и, конечно же, виселицы, с которых в данный момент снимали тела и скидывали их в неподалеку вырытую яму.
— Подъем! — вырвал меня из созерцательного состояния голос вернувшегося инструктора, которого про себя я называл Покоцонным. — Бегом марш к полосе!
Со стонами и ругательствами, наш отряд встал и побежал в указанном направлении. Страх притупился оставляя место обреченному послушанию.
Полоса издалека пугала, но когда я подошел ближе, то пришел в ужас, казалось создатели сих маршрутов и препятствий, задались целью угробить как можно больше народу. Начиналась наша дорожка с оптимистичной тонкой жердочки, проложенной над полутораметровой ямой на дне которой были навалены большие глыбы камня с острыми выпирающими гранями, только и ждущих, когда неосторожный человек сорвется, дабы впиться в его плоть.
— Эт-то чт-то? — заикаясь, от нахлынувших на меня воображаемых картин, невольно спросил я.
— А-а-а! — расплылся в счастливой улыбке Покоцанный — Это для вас Мясо, для вас родимых, моя идея. Здесь сразу отсеется большинство негодного материала.
Такое отношение к живым людям, пусть и самым отвратительным из них, меня покоробило, но я счел разумным промолчать.
