Пробуждение - No Wen

  В ночном клубе Дмитрий отмечал свое восемнадцатилетие с друзьями, одного звали Иван, другого Андрей, надо заметить: отметили на славу. Ему казалось, что он выпил не так уж и много, но когда попытался встать - его повело в сторону. Пришлось приложить большие усилия для того, чтобы устоять на ногах. Было уже поздно, около двух часов ночи, легкий прохладный ветерок шелестел молодыми листьями, когда они вышли из ночного клуба. Вдохнув полную грудь прохладного воздуха, Дмитрий усмехнулся и проговорил, с трудом ворочая непослушным языком:

  - Пцаны прикиньте, я так не напивался еще ни разу! Хорошо, если редо... дори... тьфу, предки короче, спать будут, а то мне завтра такой нагоняй устроят что... - его язык окончательно запутался.

  - Нехрен было жадничать, я ведь тебя предупреждал - откуда-то из-за спины проворчал Ванёк, который из всех был самый трезвый. - А ты, гад, еще и мою бутылку выжрал, как будто тебе и своих одиннадцати мало оказалось! Мучайся теперь.

  - Да ладно тебе, хватит злорадствовать - заступился за Дмитрия Андрей, - у человека день рождения, не грех и оторваться пополной.

  К слову сказать, пили они исключительно пиво, хотя на 5 бутылке Дмитрий встретил знакомых, с которыми выпил грамм триста водки. "Не понижай градус, если пить будешь"- вспомнил он слова отца, результат не замедлил явиться, так сказать, во всей своей красе.

  Поскальзываясь и через каждые сто метров падая, друзья кое-как прошли половину пути до дома Дмитрия, здесь их пути расходились. Виновник торжества в одну сторону, его друзьям в другую.

  - Ты как, сам сможешь дойти, или помочь? - поинтересовался Андрей.

  - Не боись, как-нибудь дойду - пробормотал Дмитрий.

  - Ладно, Митёк, до послезавтра, а то я сомневаюсь, что ты на утро будешь в состоянии с постели встать - усмехнулся Ванёк.

  - Пока, пацаны! - сказал Дмитрий.

  Он пожал им руки, давая понять, что с ним все хорошо, и повернув налево в переулок, покачиваясь, побрел к дому. Через полчаса, раздевшись после третьей попытки, залезая под одеяло, он успел подумать, что завтра ему влетит от отца, и провалился...

   * * *

  Он очнулся от боли, пронзавшей раскаленной иглой все его тело, казалось, что каждая клеточка медленно умирает, и, умерев, воскресает вновь, чтобы снова погибнуть. Его тело превратилось в поле для битвы жара и холода, порой казалось, что его тело плавится от огня, бушующего внутри, а потом чудилось, что оно превратилось в лед, и вот-вот распадется мелкой снежной пылью. Он не мог пошевелиться, позвать на помощь, или даже застонать, выпуская боль наружу. Он не слышал, не видел и никак не ощущал окружающий мир. У него, сквозь пелену боли, промелькнула мысль, а жив ли я, и есть ли этот мир вообще.