Тиран, более всего на свете опасаясь заговоров, охотно согласился выслушать. Когда же они остались вдвоем, пришелец сказал, подмигивая сощуренным глазом:
— Дай мне талант, а люди подумают, что я действительно открыл тебе такое удивительное средство!
Дионисия привела в восторг хитрость пришельца, и он тут же приказал казначею выдать требуемые деньги.
Дионисия Старшего укоряли за то, что он чересчур богато и незаслуженно одаряет одного человека, которого ненавидит весь сицилийский народ.
— Да я хочу, — отвечал Дионисий, — чтобы в моем государстве хоть кого-нибудь ненавидели сильнее, нежели меня!
Дионисий Старший великодушно согласился отпустить временно на волю одного осужденного узника, если вместо него сядет в темницу его закадычный приятель. Когда же узник, завершив на воле все свои неотложные дела, возвратился в условленный срок, чтобы высвободить поручившегося приятеля, — тиран до того расчувствовался, что в слезах произнес:
— Оба уходите теперь на волю! И было бы хорошо, если бы в число своих друзей вы приняли и меня!
Дионисий Старший посулил какому-то музыканту большую награду. Время шло, однако денег владыка Сиракуз ему не давал.
Музыкант, в конце концов, пришел объясниться.
— Ты о чем? — удивился тиран. — Ты прожужжал мне уши своей великолепной музыкой, а я повеселил тебя своими щедрыми обещаниями. Вот мы и квиты!
Дионисий Старший, посетив Эпидавр, приказал оторвать золотую бороду у статуи бога врачевания Асклепия.
— Вы только посмотрите, эллины, на статую его отца Аполлона! Ведь у того на подбородке нет ни одного волоска!
Дионисий Старший обожал писать стихи. Слушателем и ценителем их был избран поэт Филоксен. Прочитав заготовленное, тиран спросил:
— Ну, как?
— Плохо! — безнадежно махнул рукою Филоксен.
Поэт тут же был отправлен в каменоломню, на рабский труд — тесать камни.
Через какое-то время у тирана снова накопилось изрядное количество стихов — и без Филоксена обойтись он не мог. Измученный непосильным трудом, поэт, едва дослушав декламацию Дионисия, обреченно сказал:
— Отправляй меня скорее назад в каменоломню!
Антонин
Римский император Антонин, удостоверившись, до каких пределов опустела государственная казна, крепко призадумался, как же ее пополнить. С таким вопросом он послал слугу к знаменитому иудейскому мудрецу Раби Иегуде Ханаси.
Мудрец спокойно выслушал посланца и кивком головы пригласил его в свой огород. Там старик начал вырывать из земли зрелые растения, более всего свеклу и морковь, и сажать на освободившееся место молодые побеги.
