Я злилась на него. Да, очень сильно злилась.
— Конечно, — кивнула я. — Джолион хороший мальчик, я не оставлю его. Не волнуйтесь.
В том, как он сжимал мою руку в бассейне, было что-то, похожее на страх очередной потери. Джолион был птенцом в яйце, и его душа пока не пробовала пробиться сквозь скорлупу, но он понимал, что я рядом и хочу ему добра.
Мне важно было верить, что он понимал.
— Намекаете, что я оставляю? — глаза Кайлена сощурились, и я увидела, как изменился зрачок, вытянувшись в нить. Сейчас на нас смотрел дракон.
— Нет. Но вам лучше быть с ним больше и чаще. Он тоскует и… — я тоже поднялась со скамьи и посмотрела Кайлену в лицо. — Я не хочу с вами спорить. Я не хочу с вами ссориться. Мне очень жаль, что все это случилось с вашим сыном, и я делаю, что могу. Но и вы тоже должны делать.
Кайлен был заключен не в яйцо — в латы, закрывшие его от мира. Я хотела верить, что смогу до него достучаться — и не верила.
— Вы должны читать ему.
— Он не слышит!
— Должны! Читать ему, рисовать для него, лежать с ним на ковре! Мультфильмы смотреть!
— Он не понимает!
— Надо! Лепите, перебирайте фасоль с макаронами, держите за руку!
— Он не чувствует!
Я вдруг обнаружила, что мы стоим и кричим друг на друга. Кайлен запустил руку в волосы, запрокинул голову к небу и издал тот же прерывистый горький вздох, который я услышала от Джолиона в бассейне. Ему было больно. Непереносимо.
Джолион смотрел сквозь нас — в то место, где он был счастлив.
— Он ни хрена не понимает! — прокричал Кайлен. — Его нет! Был — обычный, нормальный ребенок, а стал деревяшкой! И вы предлагаете мне с ним перебирать фасоль? За руку держать? Да он не поймет, здесь я или ушел! Он! Не! Понимает!
Мне надо было вести себя по-другому. Мне надо было быть милой, спокойной и уступчивой — но однажды я уже была такой, и это кончилось тем, что у меня никогда не будет детей.
— Вам больно? — негромко спросила я, и Кайлен так же тихо ответил:
— Да. Больно.
— Ему еще больнее. И вас никто не вылечит, кроме вас самих.
Не знаю, с чего я это взяла. Не знаю.
Кайлен вздохнул. Словно провел ладонью по волосам, и я увидела, как над его головой проплыла пригоршня искр.
— Я буду поздно, — глухо произнес он. — Работайте.
И Кайлен быстрым шагом двинулся от нас, так, словно боялся, что кто-то бросится за ним. Я почти без сил опустилась на скамью — мои камешки, цветы, абрикосовая камедь рассыпались, никому не нужные.
Есть ли в этом смысл? Хоть какой-то?
Джолион, не меняясь в лице, протянул мне руку. Я взяла ее и принялась массировать пальцы.
