29. Плоды карликового дерева. Вежливость Пруста: он уберегает своего читателя от стыда за то, что тому вдруг показалось бы, будто он умнее автора.
В XIX столетии немцы изображали свою мечту на полотне, и всякий раз у них выходили овощи. Французам же достаточно было изобразить овощи – и уже выходила мечта.
В англоязычных странах проститутки выглядят так, словно поставляют не только грех, но и адовы муки.
Красота американского ландшафта: даже в самом малом его сегменте прописано выражение неизмеримого величия всей страны.
В памяти эмигрантов всякое немецкое жаркое из косули так вкусно, будто ее подстрелил сам Вольный стрелок{51}.
В психоанализе нет ничего истинного, кроме преувеличений.
Счастлив ли ты, можно узнать у ветра. Несчастному он напоминает о хрупкости его дома и пробуждает от легкого сна и от тяжелых сновидений. Счастливому он поет песнь о защищенности: яростный свист говорит ему о том, что ветер больше не имеет над ним власти.
Беззвучный шум, знакомый нам с давних пор по снам, доносится до бодрствующего из кричащих заголовков газет.
Мифическая весть Иову[22] вернулась с появлением радио. Тот, кто авторитетно сообщает нечто важное, предвещает беду. Английское слово solemn означает одновременно «праздничный» и «грозный». Власть общества, стоящего за говорящим, сама собой обращается против тех, к кому обращаются.
Недавнее прошлое всегда представляется таким, будто его уничтожила катастрофа.
Выражение исторического в вещах есть не что иное, как выражение испытанных мук.
У Гегеля самосознание было «истиной достоверности себя самого», или, по выражению из Феноменологии, «родным ему царством истины»{52}. Даже когда они уже этого не понимали, самосознанием буржуа была по крайней мере гордость за то, что они обладают состоянием. Ныне self-conscious означает всего лишь рефлексию над «Я» в его скованности, в осознании бессилия: знание, что ты есть ничто.
Бесстыдство многих людей состоит уже в том, что они говорят «я».
Сучок в твоем глазу – лучшее увеличительное стекло.
Даже самый убогий способен найти слабые стороны у выдающегося человека, и даже самый глупый – отыскать ошибку в мыслях умнейшего.
Первый и единственный принцип сексуальной этики: обвиняющий всегда неправ.
Целое есть неистинное{53}.
30. Pro domo nostra[23]{54}. Когда во время прошлой войны – которая, как и всякая война, кажется по сравнению с последующей миром – симфоническим оркестрам многих стран заткнули их бахвалистые глотки, Стравинский написал свою
