Брат Антоний широко улыбнулся. Лицо его оставалось гадким и сладким.
— А уж какую роль сыграет его возвращение Восточной церкви...
— О, да! — Кардинал с каждой секундой воодушевлялся все сильнее. — Человек, сумевший примирить Западную и Восточную церкви, без сомнения станет святым еще при жизни.
— Если помните, я с этого и начал наш разговор. Но я еще не докончил. У меня к вам будет одна просьба...
Его преосвященство понимающе закивал:
— Я понял. Если я стану папой, разумеется, ты получишь все, о чем когда-либо мечтал...
Но брат Антоний отрицательно покачал головой:
— Пока рано делить награды. Я хотел сказать, что найти крест было не просто, но заполучить его будет еще сложнее...
— А в чем проблема? Если у тебя в том монастыре свои люди...
— Теперь уже дело не в людях, скорее дело в деньгах.
— Ты думаешь, что монашки согласятся его продать? — Кардинал был поражен. — Я больше чем уверен — они не отдадут его и под страхом смерти.
— Безусловно. Тем более что они и сами не знают, где его искать.
Птичьи глаза резко сузились.
— Как это — не знают?
— А вот так.
— Но... Подожди, я ничего не понимаю.
— Крест был укрыт во время войны тогдашней настоятельницей монастыря, она погибла и унесла свою тайну в могилу. Именно по этой причине о кресте никто с тех пор и не слышал.
Кардинал недоверчиво посматривал на своего помощника.
— Интересно. Получается, монахини не знают, где крест, а ты знаешь?
— Именно так.
— И ты не хочешь объясниться?
Монах склонил голову в серой шапочке.
— Простите, ваше преосвященство, но это не моя тайна и я поклялся ее хранить.
— Ну хорошо. — Кардинал пошевелил сухими пальцами. — Как же ты планируешь заполучить этот крест?
— Его придется украсть.
Кардинал Винченце медленно опустился на стул. Лицо его побагровело.
— Как ты сказал?
— Ваше преосвященство, вы меня не так поняли! — притворно ужаснулся брат Антоний. — Мне бы даже на секунду не пришло в голову попытаться ввести вас в грех. Я неправильно подобрал слова для выражения своей мысли.
Кардинал величественно кивнул:
— На первый раз я тебя прощаю. Но впредь будь осторожен в выборе выражений, друг мой.
— Я имел в виду совершенное иное: монашки, утратив бесценную реликвию, по сути лишились на нее права, а я всего лишь предлагаю, не оповещая их, вернуть святыню людям. Что в этом дурного?
— Ну если ты так ставишь вопрос...
— Ни о чем ином даже речи не идет! Однако существует нюанс... — Антоний все еще мялся.
— Какой именно? Да говори же ты быстрее, у меня скоро нервный тик начнется. — У кардинала и вправду начал подергиваться правый глаз.
