Зал долго молчал, а потом люди начали вставать. Редкие всплески аплодисментов разошлись, переходя в овацию, хотя множество депутатов продолжало сидеть недвижимо, словно оглушенные.
– Сразу видно, кто «за», а кто «против»! – услыхала Рита злорадно-восторженное с задних рядов и захлопала в ладоши, присоединяя свой голос.
Там же, позже
Пересечься с министром обороны удалось лишь в перерыве – Андропов отловил Устинова в буфете, где тот дул чай с кренделем.
– Дмитрий Федорович… разговор есть. Фу-у…
– Чего это ты такой… заполошенный? – добродушно проворчал министр.
– Забегался, – усмехнулся председатель КГБ. – Секретные распечатки от Михи помните?
– Забудешь их, пожалуй… Что-то новенькое появилось?
– Ну-у… Можно и так сказать, – тонко улыбнулся Юрий Владимирович. – На днях я встречался с Михой лично.
Устинов поперхнулся и закашлялся.
– Предупреждать надо… – засипел он, перхая. – Что, вот так вот, как мы сейчас? Вживую?
– Живее не бывает! Его зовут Миша Гарин, ему семнадцать, хотя кажется старше. Миха согласился сотрудничать с нами. Я оставил его на конспиративной квартире, сам поехал на доклад к товарищу Брежневу… а где-то через полчаса позвонил Михе. И попросил… Потребовал, чтобы он исчез.
– Да что же это такое! – Дмитрий Федорович сердито отставил стакан. – Погибели моей хочешь? Чай-то горячий! – Он сделал маленький глоток и нахмурился. – Подожди, подожди… И чего тебе Леонид Ильич наговорил?
– Дал мне срок в двадцать четыре часа, чтобы я нашел Миху – и упрятал на режимный объект под строгую охрану, – отчеканил Юрий Владимирович. – Сказал, что ты лучше знаешь, в какой, так сказать, монастырь его постричь.
Лицо Устинова как будто обрюзгло. Министр уставился в столешницу, а его пальцы крошили объедок кренделя.
– А ты, значит, ни в какую? – Взгляд, брошенный исподлобья, поверх очков, показался Андропову зорким и прицельным.
– Миха вылечил меня. – Ю Вэ легонько шлепнул по столу, – Миха вылечил мою Таню! Да я молиться должен на этого парня! Все мы у него в долгу! Слыхал, как съезд гудел, когда генеральный отложил свой доклад и начал говорить от себя? Писаки строчили как угорелые! А ведь, не будь Михи, зачитал бы тягомотину часа на три, все бы горячо поддержали и одобрили. А Лёня в минуты уложился, зато всё по делу, и какому делу!
– А Миху, стало быть, за высокую бетонную ограду, – медленно проговорил Дмитрий Федорович, – под бдительную охрану часовых с «калашниковыми»…
– Так именно! – горько вымолвил председатель КГБ. – А это недопустимо! Это… Это просто мерзко!
