– Садимся! Садимся!
– Ой, Изя, подвинься…
– А чё, подлокотники общие, что ли?
– Что ли!
– Вельми понеже…
– Тимоша, я тебе местечко забил!
– А я, может, не с тобой хочу?
– Тимо-оша…
– Да ла-адно…
– Выходят! Выходят!
Политбюро ЦК КПСС в полном составе показалось из-за кулис, вереницей попадая в президиум. В зале заплескали – и аплодисменты разошлись пожаром, не унимаясь.
Четыре тысячи человек приветствовали стоявших на сцене, члены Политбюро хлопали депутатам алаверды, и Рита вдруг ощутила громадность происходящего уже не глазами, а умом. Здесь, во Дворце съездов, как будто собралась целая страна – шахтеры, академики, металлурги, колхозники, инженеры, строители, военные, учителя, врачи, писатели… С Дальнего Востока и с Украины, из туманного Ленинграда и знойного Ташкента. От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей.
С задних рядов доносились оживленные голоса гостей, звучали все акценты – прибалтийский, грузинский, украинский, татарский, еще какой-то… И девушка впервые в жизни прочувствовала то, о чем толковал Миша – причастность ко всем этим людям, таким разным и таким схожим. Советским.
А затем грянул «Интернационал»…
Тысячи голосов соединялись, вознося глухой человечий зов. Чудилось, гимну мало места в зале, и он высвобождается, разносится за кремлевские стены, полня улицы, вихрем кружась по площадям.
Зиночка первой стала подпевать, за нею вдохновилась Альбина. Рита поймала себя на том, что губы сами повторяют знакомые строки, и облегчила душу, подхватывая со всеми вместе:
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
Отгремели плавные, величественные аккорды, а девушка еще не остыла от драгоценного чувства товарищества и единения всех со всеми. Что-то говорили с трибуны, чему-то хлопали в зале… А затем динамики разнесли глуховатый голос Брежнева:
– Дорогие товарищи!
Рита сразу поскучнела, вздохнула, готовясь к нудному докладу, а генеральный секретарь все тянул и тянул паузу. Перебрав пачку отпечатанных листов, он небрежно отложил их и сказал, наклонясь к микрофонам:
– Обойдемся без долгих речей… Товарищи! Я предлагаю всем выступающим говорить только по делу, без хвалебных од и убаюкивающих рапортов. Начну без плана… К-хм… Мы привыкли гордиться нашими успехами, и нам есть чем гордиться, но так называемых отдельных недостатков уже девать некуда, а они всё множатся и множатся, мешают нам жить, не дают расти и развиваться. Да, их хватает, этих «язв социализма». Трудящиеся лишены возможности сходить в магазин и купить то, что им нужно, на заработанные деньги. Это позор, товарищи. И мы должны, мы просто обязаны покончить с тотальным дефицитом в кратчайшие сроки! А взяточничество? Оно, как ржа, разъедает советское общество снизу доверху! Мы дожили до того, что в СССР зародилась организованная преступность, самая настоящая мафия! А рабочий человек бессилен против чиновного или милицейского произвола. – Помолчав, словно вслушиваясь в гулкую тишину, Леонид Ильич со вкусом договорил: – Наш долг, товарищи, долг коммунистов, покончить с позорными явлениями советской действительности! И не просто очиститься от перерожденцев и оборотней в погонах – это всего лишь следствия. Нет, надо искоренить сами причины. Переходить от двухконтурного денежного обращения к нормальному финансированию, к ленинским принципам хозяйствования, встраивать в народное хозяйство естественно действующие обратные связи, обеспечивающие рост производительности труда… Ну, обо всем этом куда толковей расскажет товарищ Косыгин, а я лишь напомню подзабытую истину: социализм в СССР победит окончательно лишь тогда, когда весь наш трудовой народ станет жить лучше, чем в самых богатых капстранах. Наше дело правое, товарищи, и я верю, что победа будет за нами!
