Мужчина я.
Нули не оторвутся
От единиц, рассеявших гипноз!..
…Где Росинант?
Надежная пехота
Свой закрепила шаг.
В дому – бюджет…
Бухгалтер!
Что в тебе от Дон Кихота,
От Агасфера, старца без манжет?
Уж не лазурый светит взор, а карий.
Уж подбородок, как яйцо, обрит.
Ты – человек из наших канцелярий,
А не гротеск, фантазии гибрид…
‹…›
…Так, хорошея (И без оперенья)
За чашкой чая с блюдечком варенья,
Преодолев лирический испуг,
Читай, бухгалтер, вслух стихотворенья
Из книги, называемой Гроссбух.
Весь цикл называется «Под микроскопом». В нём Нарбут стремится к научной объективности, стараясь избегать лирического отношения к изображаемому (что не всегда ему удаётся), опираясь на свой прежний позитивистский опыт. «Микроскопа пушечная проба преподносит и тебе микроба, – пишет он. – До сих пор был для тебя потерян этот мир, достойный мир бактерий. До сих пор с тобою, пролетарий, мы ходили только в планетарий, толковали о движенье в небе и почти не знали об амебе…»
Стихи эти отчасти несколько коробят своей дисгармоничной громоздкостью, непоэтическим натурализмом. Но это было модным тогда направлением. Научной поэзией увлекался и Максимилиан Волошин, и Велимир Хлебников. Нарбут же был за эти стихи изруган и заклеймён за «насильственное штукатурство заблудившегося и в поэзии, и в нашей действительности интеллигента», как выразился ярый партийный критик Валерий Кирпотин.
Опираясь на свою новую деятельность, Нарбут создаёт кружок научной поэзии, в котором принимают участие такие писатели как Михаил Зенкевич, Игорь Поступальский, Дмитрий Сверчков и молодой Варлам Шаламов. Кружок проводит ряд занятий, на которых Нарбут делает несколько докладов о научной поэзии, в том числе в редакции «Красной нови».
Но путь этот был откровенно неперспективным. Стихи этого цикла прозаичны, труднопроизносимы, прежний своеобразный словарь сменялся газетными советизмами, и они не удовлетворили ни читателей его прежних стихов, ни критиков. Ведь советская критика требовала от писателей его поколения идейно-стилистической перестройки, а Нарбут, подобно некоторым другим, свернул на путь воспевания технического прогресса, и если в его советских стихах периода гражданской войны чувствовалась искренность, то теперь она сменилась дежурными идеологическими фразами-отписками. И лишь в некоторых стихотворениях этих лет ещё чувствовался тот прежний поэт, которого все помнили, хотя уже в несколько новом качестве, как это видно по стихотворению «Перепелиный ток»:
