Тут Павел словно проснулся и понял, что прочел только лишь половину заветной рукописи. Стипендия же, столь щедро и анонимно ему выделяемая для обучения и проживания в Оксфорде, в скором времени подходила в концу. Что было делать? О дальнейшем нам кое-что известно благодаря архивам семьи баронов Франк. Ибо именно тогда один из представителей этой немецко-швейцарской семьи банкиров обратился к сэру Полкрэву с просьбой подыскать ему какого-либо юного ученого для составления каталога его коллекции античных и средневековых монет, медалей, рукописей и тому подобного. Сэр Полкрэв посоветовал Павла. Коллекция находилась в Риме. Туда-то наш молодой человек и отправился. Однако прежде чем перейти нам ко второй части его биографии, отметим, что, покидая Оксфорд, наш герой увез с собой все свои транскрипции и начало перевода рукописи № 233 из фонда Дригби, намереваясь завершить в Риме начатый труд, на который ушли лучшие, как принято выражаться, годы его жизни. Сундук с этими бумагами по сей день хранится в Риме, в Академии деи Линчеи. Однако доступ к ним закрыт для публики, ибо архив Павла Некревского не был им самим постранично пронумерован, у архивистов же до этого пока руки не дошли. А что не пронумеровано, то в архивах выдавать запрещено.
В одном мы уверены: в Риме Павел Некревский поселился прямо напротив церкви Санта-Мария-ин-Портико-ин-Кампителли, в палаццо Капицукки, по имени которого вся площадь Кампителли называлась некогда площадью Капицукки. А потом именем Капицукки стала называться другая площадь, с противоположной стороны от означенного палаццо, принадлежавшего некогда одной из самых богатых и знатных в Риме семей, прославившейся генералами и кардиналами и обитавшей здесь, если верить римским анналам, с незапамятных времен. И хотя к моменту приезда Павла в Рим, фамилия эта уже более полувека как прекратила существование, все в этом палаццо с красивыми овалами над окнами о ней напоминало. Расположено палаццо было в квартале между Капитолием и площадью Венеции, с одной стороны, и портиком Октавии, рыбным рынком и еврейским гетто, с другой. Этот квартал, обжитый с незапамятных времен самой гордой римской аристократией, во времена, о которых идет здесь речь, находился в процессе переломном, ибо, с одной стороны, тут строился ужасный памятник Виктору Эммануилу, а с другой – новая, огромных размеров Синагога. Оба монумента символизировали современность.
