— Чемоданы, — скучающе сказала мать.
— Чемоданы! — повторил отец. — Чемоданы! Они, разумеется, решили, что их решили провести!
Каково же было их удивление, когда они открыли чемодан и обнаружили в нём другой, а в другом опять чемодан со следующим чемоданом внутри.
— Как в русской матрёшке, ну, вы знаете, что это такое! — сказал отец и засмеялся. Но тут же посерьёзнел. — На обратном пути, — сказал он, понизив голос, — нас приняли за террористов, причём западные пограничники.
— Из-за виноградного джема? — спросила мать.
— Из-за дедушкиной старой пишущей машинки, — сказал отец и таинственно посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
Между тем мы доехали до хвоста длинной автомобильной очереди. Отец остановил машину. Мы оказались рядом со смотровыми вышками, на которых были закреплены прожекторы, как на футбольном стадионе. Мне стало от этого всего ещё страшнее. Я жевала одну за другой конфеты «Мамба», а бумажки выбрасывала за стекло.
— На таких пишущих машинках, — сказал отец, — рафовцы[1] печатали свои листовки. Вот в чем дело.
Я набила рот конфетами «Мамба» и вспомнила про плакат «Разыскиваются», который видела на вокзале. Люди на этом плакате имели опасный, но и немного печальный вид. «Осторожно, они вооружены!» — предостерегал плакат.
— У пограничников в руках, — рассказывал отец, — были автоматы. Незадолго перед тем кого-то похитили. И когда они увидели эту пишущую машинку… — Отец сделал устрашающую паузу.
Сзади нам посигналили, я посмотрела вперёд. Там уже образовался большой просвет, и зелёный пограничник нетерпеливо махал нам, подзывая. Где же, подумала я, его автомат? Отец проехал вперёд и протянул пограничнику наши паспорта.
— Счастливого пути и приятного пребывания, — сказал тот и улыбнулся.
Отец поехал дальше.
— Это, — сказал он, — какое-то необычайное везение. Ну да, с короткой стрижкой и с ребёнком в машине выглядишь совсем иначе.
Он вздохнул и остановился. Впереди была следующая очередь.
— Папа, — спросила я, — а как же вы тогда доказали, что не террористы?
— Нас попросили, — объяснил отец, — изложить наши политические взгляды. Я сказал: «Что значит политические? Вы имеете в виду революционные?» И тогда нас пропустили.
— Потому что настоящие террористы не такие дураки, чтобы заявлять подобное пограничникам в лицо, — пробормотала мать и отвернулась к окну.
При этом она заметила, что я выбрасываю из машины обёртки «Мамбы».
— Детка, — сказала она, — не делай этого. За тобой кому-то придётся убирать.
