Бакунин кивнул, а я вышел из комнаты и отправился искать Репнина. Найдя, быстро передал с кем и когда назначил встречи и отошел, оставив его развлекаться дальше. Я его как раз от какой-то разбитной вдовушки оторвал, когда искал. Расслабляться всем иногда нужно, перезагружаться время от времени.
Мне же захотелось посидеть где-нибудь в тишине, пока в голове шумит и тянет на подвиги. Поднявшись на второй этаж, нашел пустую комнату. Кивнув охраннику неслышной тенью следующему за мной, вошел в полутемное помещение и побрел к креслу, виднеющемуся в свете луны, проникающем в комнату через окно.
– Кто здесь? – немного испуганный женский голос, произнесший фразу на английском, заставил меня вздрогнуть, а дверь стремительно отворилась, и в комнату заглянул охранник.
– Оставь, – приказал я гвардейцу, и он, понятливо усмехнувшись в усы, я разглядел это, потому что свет из коридора падал ему на лицо, исчез из комнаты и прикрыл за собой дверь. Представляю, что он про меня сейчас подумал.
– Ваше императорское величество, это вы?
– Это я, леди Рондо, а вот, что вы здесь делаете? – я видел только ее силуэт, поднимающийся с диванчика, стоящего недалеко от облюбованного мною кресла.
– У меня разболелась голова, и наш любезный хозяин предложил мне отдохнуть в этой тихой гостиной.
– Значит, я помешал вашему уединению?
– Как вы можете кому-то помешать? – она подошла ко мне почти вплотную. Настолько, насколько ей позволили фижмы ее бального платья.
– На самом деле, много кому, – я усмехнулся и не добавил, что, например, твоему королю. – Леди Рондо, если вы не отойдете, то сможете потом всем, кто захочет вас слушать, рассказывать, что русские действительно варвары.
– Я живу в этой стране уже несколько лет, и все надеюсь, что найдется мужчина, который мне это покажет, но увы, пока что все русские просто омерзительно вежливы, – и она сама потянула вниз лиф своего платья.
Ну что же, императорам тоже иногда нужно расслабляться, мелькнуло у меня в голове, когда я поднимал ее за талию, рывком сажая на стол, поднимая юбки и безжалостно сминая панье, благословляя про себя маркизу де Помпадур, которая еще не родилась и не надела на женщин панталоны.
– Это было так необходимо? – хмурые Репнин и Шереметьев уже полчаса читали мне нотации, отбивая аппетит. – Так сильно в штанах засвербело, что за первой же юбкой, у носа махнувшей побежал? – завтрак в это утро, после памятной ассамблеи, проходил для меня не в одиночестве, а в обществе этих двух деятелей, которые кудахтали надо мною как мамки, у которых ребенок внезапно загулял и не ночевал ночью дома. Хотя я-то дома как раз ночевал, в отличие от них двоих. Просто с утра, заявившись на службу, они узнали свежую сплетню, которая, похоже, вовсю ходила между гвардейцев Михайлова, обрастая смачными подробностями, хотя я строго-настрого приказал своему вчерашнему охраннику молчать.
