Ну что мог бы Даль, просидевший всю жизнь в уютном кабинете, рассказать, допустим, об окраске лошадей, о конских мастях? Что черную лошадь называют вороной, а рыжую — гнедой? Но в «Толковом словаре» более полусотни наименований мастей: тут и подвласая, и караковая, и игреняя, и соловая, и розовая, и голубая, и изабеловая, и фарфоровая, и чанкирая, — чтобы узнать про них, надо было служить в армии, смотреть, как объезжают коней в казацких станицах, бродить с цыганами, толкаться среди барышников в ярмарочной толпе. И ни в одной, даже самой увесистой, книге не вычитал бы кабинетный Даль таких необычных имен очень простой вещи — лодочного весла: потесь, бабайка, слопец, лопастина, навесь, гребок, стерно, — чтобы услышать их, надо было служить на флоте, проводить часы с корабельными мастерами, плавать с рыбаками по Уралу-реке, дружиться на Волге с бурлаками и матросами («волжеходцами»).
Обживаясь в далеком Оренбурге, стоявшем на границе кочевой казахской степи (и туда заведут его пути-дороги), Даль купит дом «со всеми угодьями и ухожами», как сообщит он столичным знакомым («ухожи», по Да-леву толкованию, «домашние, хозяйственные строения, опричь жилого дома»), заведет мастерскую («просторный покой»), поставит там письменный стол, верстак, токарный станок — поселится надолго, но спустя годы, уже на новом месте, будет вспоминать со смехом, как один казах, с которым он подружился в степи, дарил ему верблюда:
«— На что он мне? — сказал я.
— Да ведь есть у тебя дом (кибитка, юрта)?
— Есть.
— Так он будет таскать его.
— Дом мой не складной, а стоит на одном месте.
— И век так будет стоять?
— Покуда не развалится.
— Послушай, возьми верблюда, попробуй перенести дом свой на новое место — будет веселей!»
Даль умел переносить свой дом на новое место. Жизнь его не кабинетное затворничество, не заполнение и разборка карточек, хотя и толстые книги перелистывались, и карточки заполнялись и разбирались, вот только кабинета не было — Даль любил работать на людях. Страницы живой жизни стоят за страницами Далева Словаря.
Не ставьте Словарь Даля на полку, а положите рядом, под рукой, — туда, где стихи любимых поэтов, «Война и мир», «Евгений Онегин», то, что необходимо всякий день, всякую минуту, что открываешь где придется и читаешь со случайной страницы, всякий раз — как в первый раз.
Ныне Словарь менее всего справочное издание: многое в нем — ив словнике и в толкованиях — порядком устарело; впрочем, еще работая над Словарем, его создатель думал не о прикладном, не о подсобном его значении. Даль говаривал: если его Словарь понадобится человеку, чтобы, «отыскивать встреченное где-либо неизвестное русское слово», то «один этот довольно редкий случай не вознаградил бы ни трудов составителя, ни даже самой покупки словаря».
