Но как бы там ни было, именно Конфуций первым стал учить простолюдинов, не имевших надежды при любых других раскладах поступить на государственную службу.
Не без вызова он говорил не только изумленным, но и недовольным таким поворотом в образовании царедворцам и аристократам:
— Я всем даю советы, начиная с тех, кто мне приносит связку вяленого мяса…
Другое дело, что даже здесь он следовал ритуалу, согласно которому многие обряды сопровождались распределением жертвенного мяса и вина между теми, кто имел на то право, в строгом соответствии со степенью родства, знатностью и должностью.
Такому распределению придавался глубокий политический смысл, и если при раздаче жертвенной пищи кого-либо обходили, это могло служить поводом для конфликта, для отставки обиженного.
Да и как он мог отказать человеку, который, принеся ему «связку вяленого мяса», выражал, таким образом, следование ритуалу?
Всюду высказывал он непривычную для многих дерзкую мысль о равенстве людей перед образованием.
И это было самой настоящей революции, поскольку еще никто до Конфуция не осмеливался ратовать за равенство всех людей как учащихся и предоставление им равных возможностей учиться.
Более того, Конфуция интересовало не происхождение его учеников, не их жизненные планы и даже не их способности.
В первую очередь, его интересовали ученики как индивидуальности. Его интересовало все человеческое в человеке.
Путь в тысячу миль начинается с одного шага
Утром, познав истину, вечером можно умереть
Не делай другому того, чего себе не пожелаешь
Если верить легенде, то всего за свою жизнь Конфуций обучил около трех тысяч человек, из которых особенно прославились семьдесят два.
Но это вовсе не означало того, что, признавая за каждым право учиться, Конфуций брал в ученики всех подряд.
Отнюдь! Он предъявлял неслыханно высокие по тем временам требования к тем, кто хотел учиться у него.
Конфуций не уставал повторять, что считает годным к обучению только тех, кто «изо всех сил» стремится постичь Путь, понимают необходимость учиться и умеют думать сами.
Он отказывался тратить время и силы на неспособных и тех, кто учился только ради карьеры, богатства и славы. Еще больше ему не нравились те, кто занимал ответственные места в государстве, не имея к этому никаких предпосылок, а только высоких покровителей.
Но в то же время он, прекрасно разбираясь в человеческой сущности, понимал, что в мире «трудно найти человека, который мог бы отдать учению три года жизни, не позволяя мечтам о наградах овладеть собой».
