— С кем?
— С нами... Ну и с десятником, конечно.
— Все пути к нему ведут, — вставил Суворов. — Неподмазанная букса скрипит!
— Подмазка, значит, нужна? — подытожил Владимир.
— А ты думал: горбом, лимонадкой возьмешь? — захохотал Губачев. — Голым притопал — голым уйдешь. Кто такие Суворов и Губачев? Первейшие на шахте семь-бис забойщики! А вы: «К нему не пойдем и к нему не пойдем». Портреты у входа видал? Мотай на ус!
— И то мотаю, — ответил Владимир. — По портретам — ударники, а на деле, оказывается, — рвачи.
— Во-она! — покачал сокрушенно головой Суворов. — Ой, не забуриться бы смелым этим... Ой боюсь!
— Не бойся! — отрезал Молодцов.
Раздался звонок. Вошли в зрительный зал, сели. Владимир оказался у стены. Между стульями и стеной был узкий проход, по нему шныряли пытавшиеся остаться еще на один сеанс мальчишки. Наконец, их выдворили. Потух свет, начался киножурнал. И вдруг Володя почувствовал, что его дергает кто-то тихонько сзади. Девичий голос зашептал на ухо:
— Говорят: «забуриться» — значит, хотят устроить темную, побить тебя. Один домой не ходи, слышишь, Молодцов?
Оглянулся: кто это? Узнал почтальоншу Дунящу. Молодцов поболтал с ней однажды, отправляя письма в Кратово.
— Они будут, конечно, ждать, — шепнул Михаил, слышавший предупреждение Дуняши.
— Пусть ждут, — спокойно отозвался Владимир.
— Медведя с печки хорошо дразнить!
— Ну и сидел бы на печке, коли так!
Фильм назывался «Бенефис клоуна», но был скорее героическим, чем смешным. Забыл Владимир и о неприятном разговоре в буфете, и о том, что шепнула ему перед фильмом почтальонша.
Картина кончилась. Кто-то сказал Молодцову сзади:
— Выйди к карьеру — дело есть!
В полумраке он не разобрал, кто это был. Выходя из клуба, нарочно громко, подчеркнуто спокойно сказал Михаилу:
— Дуй в общежитие, ставь чайник, я сейчас, — и направился к карьеру.
Из-за угла вышел Суворов:
— Куда идешь, знаешь? — глухо прогудел он.
— Знаю. Бить меня хотите.
— И идешь?
— Иду.
— Согласен драться со мной?! Да я ж, — он поводил в воздухе кулаком, — пришибу тебя!
— Это еще поглядим.
Кто-то нетерпеливо свистнул. Через минуту еще... За ограждением карьера пряталось по крайней мере четверо.
Суворов покачивался и молчал. Потом повернулся и крикнул в темноту:
— А ну убирайтесь, мелочь косоротая! Самим темную устрою, гниды трусливые!
Подскочила неизвестно откуда взявшаяся почтальонша:
— Правильно, Гришенька, пугани их!
— И ты тут? — усмехнулся Владимир.
