В заведении прекрасной тибетянки нет портрета далай-ламы.
Холодное дождливое утро в горах на высоте почти двух тысяч метров, под нами бродят тучи, уцелевшие после ночной грозы, мы сидим «У прекрасной тибетянки», она наливает нам прозрачный самогон — арак, суля гастрономические наслаждения, а может быть, и иные тоже. Ведь экспедиции навещают этот край не каждый день, а мужчины в Гиле не набиты рупиями. В очаге краснеют раскаленные угли, тибетянка приносит нам крепкий чай, заваренный в молоке. Белые мужчины из далекой Европы, несомненно, обладают для нее особой привлекательностью. Останьтесь пообедать и поужинать, дайте телу отдохнуть на ложе, которое я постелю для вас на дощатой лежанке в темном углу. Отдохните на ложе, устланном покрывалами из шерсти яка, пахнущими прогорклым жиром и кожей овец, которые преодолели тибетские седловины и паслись на гималайских лугах.
Мы пьем арак и горячий чай, потому что идет дождь, холодно, мы устали после ночной бури, снесшей навесы носильщиков. Они бросают груз и хотят вернуться к теплу своих деревень.
Виною всему полуголый святой человек. Он пришел вчера в лагерь и принялся призывать всех богов индуизма и ламаизма, колдуя при помощи трезубца Шивы, украшенного всевозможной ветошью; он извивался на утоптанной земле рисового поля, где мы разбили лагерь, издавая нечеловеческие вопли. За театральное представление нужно было заплатить. Мы дали ему несколько мелких монет, в общей сложности около рупии. Очевидно, этого было мало, и он своим трезубцем вызвал ночной ливень, грозу и моральное разложение каравана.
И вот мы покидаем тибетянку.
Лама бросает поверх наших голов гореть риса, флажки с оттиснутыми на них молитвами трепещут на поднимающемся ветру. Ветер несет с собой тучи и ливни, а мы идем по топким дорожкам от хижины к хижине, от дома к дому, от хлева к амбару, выгоняя отовсюду носильщиков, трясущихся от холода и сырости, потому что они родом из теплой дхаранской низменности. Нам помогают шерпы, караван растягивается на многие километры размокших глинистых троп. Вокруг рисовые поля, за ночь быстро заполнившиеся водой, и деревни, привлекающие теплом своих очагов не только носильщиков, но и нас.
Следующий перевал мы проходим при ураганном ветре, ломающем наши зонтики. В деревнях отрываем носильщиков от чадящих очагов, вытаскиваем их из-под крова бамбуковых хижин, где они прижимаются друг к другу, оставляя экспедиционные грузы мокнуть под дождем.
