— Так я же не один, Василий Ильич...
Боцман выходит из эллинга, видит Майю.
— Ага. Ну-ну. На спунинге — это самое милое дело... Всё-таки лодка... вода... Нужно ей отдать справедливость... Придешь, керосинчиком не забудь обтереть...
Вода черная, по ней плавают большие лунные плошки. Вода будто взбегает на берега и там светлеет. Всё белесо и зыбко. Дома на набережной, кажется, подступили вплотную к Неве.
Пыхает паро́м, подает признаки жизни крейсер «Аврора».
Слышно, как шаркают по набережной полуночники.
По Летнему саду свист: сторожа изгоняют тех, кому было мало для своей любви целого дня.
Черные, как пистолетные дула, нацелены в небо минареты мечети на Петроградской стороне.
Паша Францев чуть-чуть подгребает веслами. В корме сидит, держит постромки руля Майя.
— Чувствуете? — говорит Паша. — Вроде даже вода вздрагивает. Это наш завод. Я здесь работаю. А вон там наше общежитие. Вся наша бригада в одной комнате живет. Хорошие ребята. Только какие-то покорные. Привыкли, как скажут, так и жить. Вот в первой декаде заготовок не было, а сейчас накачку дали, штурмовать будем. Нужно план дожимать, чтобы сто четыре процента.
— Вы совсем как в романах Кочетова, — говорит Майя, — даже в лодке на производственные темы разговариваете.
— Это — академическая лодка. В ней целоваться нельзя, сразу перевернешься.
— А вы очень боитесь перевернуться?
— Ну что вы? Я же вообще-то на скифах хожу. Там знаете как нужно баланс держать?
Майя опускает руку в воду. Так поступают все девушки мира, когда их катают на лодках.
— Вы не очень-то макайте руку, — говорит Паша. — Это где-нибудь на озере Рица хорошо, а в Неве мазут. Рабочий город.
Майя поет. Все девушки мира, севши в лодку, поют.
— Вы хорошо поете, — говорит Паша. — Когда я стану олимпийским чемпионом, я вас возьму с собой куда-нибудь в Австралию. Мы будем кататься на пироге по Индийскому океану, вы будете петь, а кенгуру вам будут хлопать в ладоши.
— Сегодня в Эрмитаже ко мне подошел один знакомиться, уже после вас, тринадцатый или четырнадцатый по счету, не помню...
— На вас такой спрос. Вам нельзя без личной охраны. Возьмите меня к себе в личную охрану. Я буду с пижонами сурово расправляться. Я их сильно не люблю.
— А кого же вы любите? Ваша бригада вам не нравится. На пижонов вы тоже зуб имеете.
— Я люблю всё человечество. Не каждого человека поодиночке, а всех сразу. И себя самого я тоже люблю. До тех пор буду любить, пока верю в себя. Я могу сделать что-нибудь такое для человечества... Не только втулки вытачивать... Понимаете? Когда кто-нибудь поставит в спорте рекорд, это хорошо для всех людей. Пусть не каждый сможет, а всё равно будет знать, что возможности не исчерпаны, что есть еще шанс... Только нужно себя держать в руках. И обрабатывать. Человек может всего добиться... Только вот сутки коротенькие. Никак не хватает времени... Вам хорошо. Вы художница. Вы красоту создаете. И сама вы тоже красивая... Ты красивая, Майка.
