— Я тебе хочешь расскажу? Ты никому не скажешь? Валерка утопленный, вот. На дне Озера. Мне один говорил по пьянке. Его свои утопили. Другие говорят, что дачники, а я дак думаю, что свои. Из дачников некому, я же вас знаю. Он у Сашки, моего брата, в избе шесть сеток взял. И дом на Гагарьем озере сжег, одной спичкой. Я знаю, он говорил: «Будет дом, в нем дачники будут. Я дачников ненавижу». Придет, говорит: «Сожгу машину Горышина. Одну спичку в бак с бензином...» Я говорю: «Попробуй сожги!» Ты меня любишь, Глеб Александрович? Я тебя вот как люблю. А ты меня любишь?
Я охотно признавался Ивану в моей к нему любви. Так же в ряд, в связку слов, не выделяя из связки, Иван выбалтывал и нечто такое, чего бы лучше не слышать:
— Надо убить Горышина.
Да, и это витает. Теперь убить можно кого угодно. Раньше убийцу находили и казнили, а теперь не ищут.
Приехал Валентин Валентинович с сыном Димой, студентом из Воронежа. Помянули Галину Михайловну, божьего человека. Иван пообнимал Валентина. Валентин сказал:
— Ну что же, умерла и умерла. Надо жить дальше. Я был некрещеным, не мог у Бога просить, чтобы он ее спас. Я окрестился. Просил. Но Бог забрал ее к себе.
В наш конец Озера плыли на моторе «Ветерок».
Сегодня утром пролился обильный дождь. Пойдут грибы... когда-нибудь. Надо идти за грибами, за брусникой, за клюквой, за окунями, за щуками. За чем еще? За собственной смередушкой.
Живу на Горе (и в Чоге) несколько дней, хочется убежать отсюда и одновременно выждать, услышать, как в октябре полетят птицы. Вдруг не полетят? Нынче на Озере не видать уток. Ласточек одна семья на всю деревню.
В Чоге Дмитрий Семенович Михалевич, заслуженный изобретатель СССР, доктор технических наук, профессор, выходит на мокрую луговину, посылает вперед себя ирландского сеттера Криса: (Яна померла), тот вынюхивает дупеля, бекаса, Делает стойку... Хозяин делает пиф-паф, серенький комочек падает в траву... Хозяйка-домоправительница Михалевича Альма Петровна поджаривает царскую дичь (ту же, что подавалась к столу поэта Некрасова). После вкусной обильной трапезы Дмитрий Семенович проводит сам с собой урок английского языка. Вечером у них в Чоге прием двух американских охотников. Американцы то ли убили, то ли не убили медведя. Стреляли, вроде попали, но медведь ушел, не нашли. (У Михалевича Крис тоже не нашел одного сбитого дупеля.)
После ужина в русском духе на ранчо Михалевичей заморских гостей ведут в баню — свою, на берегу реки, Чоги, неугомонно журчащей на перекатах, от омута к омуту.
