Галина Алексеевна шла по нашей деревне от себя ко мне, на нее кинулась жуткая, серая, натасканная на людей собака Гены Гера, укусила за локоть. Собака Гера много хуже медведя. В нашей деревне поселилось зло: четвероногое, в густой шерсти, с обстриженными ушами. Сам Гена — красавец: поджарый, лысый, в цветном блестящем спорткостюме, его баба —толстая, рыхлая, с дымящейся сигаретой в зубах, издалека кланяющаяся, может быть, не злая.
Чего не стало в нашей деревне, так это коз и козлов, на коих строятся планы, зиждутся надежды всякого начинающего фермера или долго живущего на селе дачника. Оля сказала: «Я же принимала у козы роды, все козлятки попадали в мои руки. Они ко мне обращались: «Ма-а! ма-а!» И что же — их потом резать? Нет, я не могу».
Алеша в это время что-то подвинчивал в мотоцикле, помалкивал.
Как-то я высказал ему такое предположение: «Ты становишься самой известной личностью в округе. Доркичев уже старый. Будут перевыборы волостной головы, тебя бы могли выбрать. Ты не хочешь баллотироваться?»
Алеша отнесся к такой перспективе спокойно, рассудительно: «Вообще-то я не пью, в технике кое-что понимаю. Могли бы выбрать. Но я как-то не расположен. Не хочу».
Недавно был Спас — престольный праздник у вепсов. Иван Теклешов сидел дома в Усть-Капше, вполпьяна, нянькался с одногодовалым внучонком Артемом, привезенным дочкой Людой из Шлиссельбурга (Люда работает бухгалтером, живет в общежитии, об отце Артема сведений нет). Иван держал внучонка на коленке, выговаривал ему все выражения, оканчивающиеся на слово «мать», так что ребенок скажет свое первое слово... ну да, по матушке. Иван не то чтобы не вязал лыка, хорошо соображал обстановку, присутствующих лиц, но позволял себе выбалтывать то, что обыкновенно витало в атмосфере, но не облекалось в слова (как сейчас говорят «не озвучивалось»). То есть что было у трезвого Ивана на уме (ум у него приметливый, памятливый), то у пьяного на языке.
— Вот ты писатель, — делился со мною Иван тем важным, что было у него на уме, — и ты завел скот. А скоту — трамтарарам — кто ты такой! Скот исть просит, его надо кормить! Вот Соболь завел полный двор скота. Пока он директор совхоза, он скажет: тово и тово привезите! Ему привезут. А завтра он не директор, скот не знает, ему давай корм. Кто его заготовит? Кто привезет? Это мы всю жизнь при скоте, а Соболь сядет в машину и — трамтарарам...
Ивану хотелось выдать какую-то томящую его тайну.
