Николай давно привык к выстрелам. Его нельзя было обескуражить огнем в бою. Но ему еще никогда не доводилось служить мишенью для своих собственных стрелков. Вскочить и крикнуть: «Свой!» Но, прежде чем звук его голоса долетит до красноармейцев, Николай будет превращен в решето...
Послышался глухой выстрел ракетницы. Николай поспешил прижаться к земле так плотно, как только мог. Когда погасла взвившаяся в воздух ракета, он пополз, из. виваясь всем телом, к замеченной в пяти шагах воронке от снаряда.
В этой воронке было его спасение. Но до нее было пять шагов. Целых пять шагов!..
Николай полз медленно.
Пять шагов!
Вчера утром Николай, не задумываясь, пожертвовал бы собой для спасения Ююкина. Он без колебаний убил бы себя под угрозой плена; бросился бы в бой, нарвись он на вражескую заставу у позиций. Но теперь ему мучительно не хотелось умирать. Ни за что! Ведь он был почти у себя, на советской земле.
До воронки оставался какой-нибудь шаг...
Наконец Николай соскользнул в спасительное углубление воронки. Отдышался, обдумал положение. Не было сомнений, что свои примут его за беляка, которых японцы подсылали в расположение советских войск. Но иного выхода не было, как только подать голос.
— Товарищи!
Ответа не было.
— Товарищи!
Ничего.
Николай подождал. Было тихо. Смолкли даже выстрелы.
— Эй!.. На советской стороне!
— Ну, ну, поори, — раздалось неожиданно близко.
Уже самый этот голос показался таким родным, что Николай едва не совершил оплошности и не поднял головы из воронки. Удержал себя в последний миг.
А красноармеец насмешливо крикнул:
— Ну, чего замолк?! Дам вот тебе гранату... и точка.
Николай этого не предвидел. Действительно: достаточно одной хорошо брошенной гранаты.
Он поспешно крикнул:
— Я советский летчик!
— Знаем мы вас, — ответил тот же голос, но по тону Николай понял, что его слова заинтересовали бойца.
В окопе воцарилась недолгая тишина. Потом послышались приближающиеся негромкие голоса. Появился командир. Он задал Николаю несколько вопросов: когда прыгнул, с какого самолета, с кем летал, к какой части принадлежит?
Николай отвечал негромко, но отчетливо и как только мог быстро, чтобы не дать усомниться в правдивости ответов.
Снова воцарилось молчание. На этот раз оно было продолжительным. Николай понял, что там проверяют его слова.
Небо над головой быстро светлело. На нем появился уже розовый отсвет зари, когда из окопов, наконец, послышалось:
— Давайте сюда. Только быстро, чтобы самураи не успели открыть огонь, если вы действительно наш... — И, словно вспомнив, командир прибавил: — Предупреждаю: руки вверх и идти, куда прикажут.
