Горячие сердца | страница 48
Николай вдавил тело в спинку сиденья.
Еще, пожалуйста, еще!
Нос машины перешел зенит. Она неохотно переваливалась на спину, одновременно совершая поворот вокруг продольной оси.
Но, прежде чем самолет доделал фигуру, Николай заставил его потерять скорость. На миг машина повисла с затихшим, как от переутомления, мотором.
Еще миг...
Виляя задранным хвостом, самолет охотно вошел в штопор.
Штопор был крутой, стремительный. Кружась, земля летела навстречу летчику. Сзади тянулся предостерегающий шепоток воздуха вокруг оперения.
Самолет штопорил.
Виток за витком.
Виток за витком.
Земля!..
Вот она. Совсем перед глазами.
Пора?
Нет.
Шептали крылья: пора, пора!
Нет!
Повизгивали расчалки: пора же, пора!
Нет, нет!
Посадка должна была быть такой, чтобы ее не постыдился сам Чкалов! Гастелло сядет перед самой вышкой!
... Пора?
... Нет!
Но ведь это — последние градусы последнего витка!
Рука легко нажала на ручку, повела ее плавным, округлым движением. Нога уверенно послала педаль. И вдруг... Ремень, крепящий ногу, лопнул или расстегнулся, и отполированная подошва нового сапога предательски скользнула по металлу педали.
Самолет выйдет из витка на несколько градусов позже, чем нужно! Этого достаточно, чтобы точный расчет посадки разлетелся, как дым: машина врежется в вышку!
Дальше Николай не мог думать — руки и ноги уже сами делали быстрые движения.
Самолет совершил нелепое, не предусмотренное правилами пилотажа движение и без всякого эффекта потащился брюхом по земле. Далеко позади остались стойки шасси; покатились в разные стороны колеса. Винт взметнул клочья дерна, заставив судорожно задрожать машину.
Что-то хрустнуло в последний раз.
Машина остановилась...
Этот хруст отдался в мозгу Николая более острой болью, чем если бы затрещали его собственные кости.
Тут, впервые в жизни, нервы вышли у него из повиновения. Он не мог заставить себя вылезти из кабины.
Впрочем, эта слабость продолжалась всего несколько секунд. Ее едва ли кто-нибудь даже заметил...
В следующий миг Николай увидел поспешно спускающегося с вышки Баранова. Взгляд начальника ВВС был направлен на разбитый самолет, на незадачливого летчика.
Николай одним сильным движением выбросил тело из кабины и вытянулся рядом с самолетом. Его взгляд был устремлен на обеспокоенное лицо Баранова.
Вместе с Барановым приближались товарищи Ворошилов и Орджоникидзе.
Баранов быстро подошел к Николаю. Побагровевшее лицо Баранова и сузившиеся до щелочек светлые глаза не сулили ничего хорошего. Николай отлично помнил уговор: «Первая авария — и... прощай, авиация!»
