— На то они и дорожки, чтобы расходиться и снова сходиться! — весело ответил Николай и спросил: — Ты, никак, и впрямь загрустил?
Федот сидел, подперев подбородок кулаком, и наблюдал за ловкими движениями рук друга. Николай так же ловко, как с ручкой самолета или с карандашом, управлялся с сапожным инструментом.
— Видно, мне на роду написано плестись за тобой в хвосте! — сказал Федот. — Ты от вагранки, я — к ней; ты из школы, я — в нее; ты из Луганска, я — сюда. Странная судьба.
— Судьба у летчика одна — летать.
— Опять так: ты впереди, я сзади?
Николай покачал головой:
— Кто из нас — ты или я — полетит выше, дальше и скорее других, сидя тут, не скажешь.
— Может, не ты и не я.
— Так думать — лучше вовсе не соваться! — резко сказал Николай.
— А быть заранее уверенным, что всех переплюнешь, — Федот скептически усмехнулся, — тоже не дело.
— Ну, нет! — решительно воскликнул Николай. — Быть летчиком и не стремиться стать таким, как Чкалов?
— Высоко глядишь, Миколка.
— Выше всех, — рассмеялся Николай.
— Пожалуй, далековато.
— Дальше всех.
— Тогда тебе не сапогами заниматься нужно.
— Почему?
— Они к маршальскому жезлу не относятся.
— Это как сказать.
— Как ни говори.
— Петр Первый, говорят, токарничал, Суворов в бабки играл...
— А ты сапоги тачаешь?
— Хотя бы.
— Значит, так сказать, для истории?
— Нет, для себя.
— Время жалко.
— У каждого свой «пасьянс».
— Что, что? — удивился Федот.
— Это моя квартирная хозяйка-старушка время убивает: с места на место карты перекладывает, «пасьянс» называется.
— Что ж, и птичьим мозгам отдых требуется.
— Об этом и речь.
— Так бы и сказал: для отдохновения.
— Правильно. А вдобавок, такого сапога, как я сам для себя сошью, никто другой не сошьет.
— А тебе не зазорно? — спросил Федот. — Летчик, завтра командир — и сапоги тачает!
— Хочешь, я и тебе стачаю? Мировые будут сапоги! А то хочешь, рубашку сошью? Я теперь и это умею.
— Так сказать, командир-портниха?
— Разве хуже дудочника?
— Дудка — это, братец, искусство... — с обидой возразил Федот. — Я теперь, знаешь, как играю!
Николай взял гармонь:
— А ну, попробуем...
— По старой памяти, дуэт? Можно.
Федот бережно вынул из футляра новую флейту.
К удивлению соседей, из окошка комнаты Николая до глубокой ночи раздавалась музыка.
Это был прощальный концерт друзей.
Наутро Николай улетел.
Если бы он знал, с какой завистью две сотни глаз глядели вслед исчезающей в ярком утреннем небе сверкающей точке «И-5»!
