— Вы, папа, зря спорите. Словно сами не знаете: нынче от железной дороги зависит судьба революции.
Франц Гастелло был старый кадровый рабочий и не хуже сына понимал значение транспорта для страны, но он все же с удивлением спросил:
— А при чем тут ты?
Николаю было только тринадцать лет.
Вместо ответа сын ткнул пальцем в строку газеты:
«Каждая пара рабочих рук в тылу — залог победы на фронте».
Николай с такой очевидной гордостью говорил о своих руках рабочего, что Франц только покачал головой:
— Значит, по отцовской дорожке — к вагранке?
То были годы испытаний и напряженной борьбы, выпавших на долю молодой Республики Советов. Много молодежи работало рука об руку со своими отцами и старшими братьями.
Рабочие не удивились, когда в литейной появился юный Гастелло. Николай был мал ростом, щупл на вид, но старательность и смекалка скоро завоевали ему симпатию потомственных пролетариев-казанцев[9] — одного из передовых и самых крепких рабочих отрядов революционной Москвы.
Николай быстро овладел профессией стерженщика. Он стал подбираться поближе к отцу — к самой вагранке. Там гудело ослепительное пламя, и жаркий металл, расплавленный отцом, лился в формы паровозных и вагонных деталей. Николай счищал с горячего металла остатки формовочной земли.
Когда рабочие «шабашили» на обед и доставали из узелков свои четвертушки мякинного хлеба, Николай нередко вынимал из укромного уголка дареную солдатом маленькую гармонику, и в притихшем цехе раздавалась его песня.
— И гармонист же он у тебя, Франц! — говаривали рабочие. — Первый класс!
Гастелло удовлетворенно улыбался. Ему одинаково нравилось, как сын работал и как играл.
Однажды, когда рабочие, старательно подобрав с ладоней последние крошки скромного обеда, начали разбредаться по цехам, неуютным и темным, заваленным грудами хлама и железного лома, Франц сказал:
— А что, товарищи, не разобраться ли нам снова в своем хозяйстве? До того забарахолились, что скоро и повернуться негде будет. Надо бы порядок навести.
Предложение понравилось не всем. Кое-кто ворчал:
— Уже отработали два субботника, хватит...
— И не наше это мастеровое дело — мусор разбирать!..
— Так ведь он же нам работать мешает! — сказал Франц.
— А разве мы теперь не сами себе начальство? — спросил Франц.
— Пусть буржуев нагонят — они разберут...
Неожиданно в разговор вступил Николай:
— А буржуям что? Нам хуже — им приятней.
— Ишь ты, грамотный какой! — сказал старый рабочий и потрепал Николая по вихрам. — Вот ты сам и займись!
