— Перелет! — вырвалось у меня из груди.
Взрывы сотрясали воздух.
— Беги домой! — крикнул Морозов и тут же дал выстрел по броненосцу «Бреслау».
Проскочив площадь, я оказался в центре города. На мостовой лежали убитые. Перепуганные горожане бежали к реке, на Пески, захватив еду и одежду. Кварталы, где мы жили, в зону обстрела не попали. Мать, встретив меня, сказала:
— Не подставляй голову под дурную смерть...
В городе объявлено осадное положение, все население призвано на строительство окопов и других оборонительных сооружений. Первая линия обороны строилась между Темрюком и Голубицкой, вторая — по правому берегу Кубани.
Против белоказаков выступил Темрюкский революционный полк под командованием Павла Филипповича Цыбренко.
Под Голубицкой сражались с белоказаками мои братья — Михаил и Леонтий. У Леонтия был «максим». Отец взял меня к себе в подвозчики снарядов. Там погибло много темрючан, в том числе П. Ф. Цыбренко. Отряд был предан командиром батареи, бывшим офицером Щербиной: он открыл огонь по своим. Мой брат Леонтий повернул пулемет против наблюдательного пункта Щербины — и судьба предателя была решена...
На полуострове, несмотря на натиск белоказаков, был образован Таманский фронт под командованием А. А. Романенко — фронтовика, бывшего командира Абинского полка.
Круглосуточный обстрел города заставил темрючан искать укрытие на полевых станах. Наша семья укрывалась в шалашах возле озера Круглого. По ночам сюда, переправившись через Кубань, проникали разведывательные группы немцев. Однажды они заглянули под полог нашего шалаша. Нас было трое: двое братьев Запольских и я. Немцы принялись вытаскивать нас из-под полога за ноги. Последним вытянули меня. Душа у меня в тот момент ушла в пятки.
— Ты болшой болшевик? — кричал немец.
— Нет, я маленький большевик! — машинально ответил я и подумал, что сейчас они меня пристрелят. Немец осветил мое лицо фонариком и, увидев, что я действительно небольшой, швырнул меня в сторону. В темноте я отполз в кукурузу. В ночной тишине послышался топот скачущих лошадей. Это был наш разъезд из корпуса Гая. Я помчался к ним.
— Немцы, немцы здесь!
Кавалеристы окружили разведчиков и заставили их сдаться.
То были первые дни августа 1918 года. Темрючане обороняли осажденный город всеми силами. В бою с белоказаками у Гнилой горы участвовали даже школьники — мои ровесники. Мы были в цепях пехоты и не дрогнули перед белогвардейскими кавалеристами с обнаженными шашками. Это были последние мучительные дни Темрюка в осаде.
