Бессмертный корабль | страница 2

это

сердце

с правдой вдвоем.

Это было

с бойцами,

или страной, или

в сердце

было

в моем.

В. Маяковский

Мрачен февраль 1917 года в Петрограде. Короткий ненастный день меркнет, не успев разгореться. Сырая мгла, сгущаясь, всю ночь обволакивает верхние этажи городских зданий, ползет под горбатыми мостами замерзших каналов, по широким просекам вымерших проспектов, стелется на скользком граните набережных Невы, Мойки, Фонтанки. Утро вроде вечерних сумерек. Уныло блестят мокрые стекла домов. Ни единого огонька в окнах и уличных фонарях. Изредка промчится, громыхая, пустой трамвай, задребезжат в трубах водостоков подточенные сыростью куски льда, упадет с карниза на тротуар сосулька, рассыплется на тысячу брызг-иголок, захрустят они под ногами прохожего, — и опять тишина, такая непривычная в рабочих кварталах у Московской и Нарвской застав, на Выборгской стороне и на окраинах Коломенского района, возле торгового порта.

Питер бастует.

У проходной будки Франко-Русского судостроительного и судоремонтного завода жмутся к створкам ворот озябшие люди: делегаты бастующих рабочих Коломенского района. Они посланы к морякам крейсера «Аврора», ошвартованного у причала заводской гавани.

Двое из них — степенные, седоусые — вполголоса препираются с давнишним знакомым — сторожем Игнатычем. Сторож уговаривает делегатов разойтись, пока не поздно, по домам. Иначе попадутся на глаза караульному офицеру. Тот упрашивать не станет: арестует, вот и кончен разговор. Все равно никак не попасть на корабль. Дорога к нему — через заводской двор, а завод с вечера охраняется сводным батальоном пехоты Семеновского и Кексгольмского полков. Батальон подчинен командиру крейсера, капитану первого ранга Никольскому.

Третий делегат — в солдатской шинели без хлястика — прильнул к щели между створками. В щель видны бугры лежалого снега на захламленном дворе, грязные корпуса цехов, скованная льдом квадратная гавань, над ней — серая глыба, увенчанная тремя огромными, выше заводских крыш, трубами: крейсер «Аврора». Возле сходней, спущенных с кормы корабля на причальную стенку, неподвижно стоит вахтенный. Поминутно заслоняя его, мимо щели шагает солдат с винтовкой на плече.

— Ходят, топчутся... — ворчит человек в шинели. — А флотских не видать. Эх, кабы подсобили они!..

— «Эх, кабы»!..— слыша его ворчанье, передразнивает сторож. — Флотских нынче с корабля ни-ни. И в цех не пускают. Командир запретил.

— Не надеется, значит, на матросов, — догадывается один из седоусых делегатов.