Баграт обернулся и посмотрел на незнакомца свысока. А тот мерил взглядом улицу, по которой якобы потечет река, свернув потом к Бовтуну и оврагу.
— Не так разве? — глядя на дорогу, спросил чужак.
— Что не так?
— Вот этой дорогой побежит река к оврагу, — и тихо добавил: — И к нашему селу.
— Не знаю. Да и о чем ты? Какая еще река? Не видишь разве, это улица, главная улица поселка. А ваше село где?
— А разве сверху в будущем году вода сюда не дойдет?
— Ну, положим, спустится к нам ручеек, в реку ж он не превратится! Ты, ты сам откуда будешь?
— А еще один ручей спустится на другую сторону дороги, оросит земли, которые там, и побежит навстречу первому ручью. Сольются они в середине улицы и станут рекой, — он снова взглядом измерил улицу, — а она направится к оврагу. Тут она нужней, чем селу нашему Ачмануку.
— Да где оно, твое несчастное село-то? — Баграт уже злился.
— Вот это ты верно сказал, несчастное, братец... Мое имя Сантро, — произнес чужак, — как тебе легче говорить, так меня и называй... Да, несчастное, это ты верно заметил...
Баграт не ответил — и у этого в башке не густо. Но Сантро прервал молчание:
— В поселке свободные дома имеются?
— Полно.
— Какое твое мнение, братец, хочу я сюда переселиться.
— Да откуда ты?
— Село наше... Ачманук — наше село. Ачманук... Несчастное, это ты верно заметил. Нашим селом речка протекает — чистая, звонкая, человек в ней, как в зеркале, себя видит. Село зеленое — все в садах утопает. Иди хоть с утра до вечера, ни разу о камень не споткнешься. Чернозем. Плодородная земля.
— А чего ж ты переселяться вздумал? — удивился Баграт.
— Чего у нас только нет, Баграт! Фрукты, хлеб, а арбузы, арбузы, Баграт, такие, что сядешь на него, свесишь ноги и земли не достанешь...
— Да где ж это такое, где?
— Ачманук-то?
— Ну да Ачманук, где он?
— А чего ты орешь-то? — обиделся Сантро.
— А что ж мне делать? Ты тут пять часов воду в ступе толчешь, а где твой несчастный Ачманук, так и не сказал.
— Да это ты, браток, верно заметил, несчастный. Ачманук, Баграт, возле Муша[3]. Возле Муша, братец, там.
— Ну, пойми у тебя что-нибудь, — Баграт снова уставился на синюю сатиновую спецовку чужака, чистенькую, отутюженную, и сердито одернул свою рубаху. — Так говоришь, будто прямо сейчас решил из-под Муша сюда перебраться, — пробурчал Баграт и отвернулся от него. — Ты где сейчас-то обитаешь? Семья твоя где? Откуда ты сюда переезжать станешь?
— Эх, братец, это история длинная. Если я сейчас переселюсь, то это уже будет в четвертый раз. Человек свой край родной оставлять не должен. А оставил, почитай, это дерево без корней. Куда тебя бурей задует, туда ты и полетишь. По правде говоря, я не в Ачмануке родился. Беженцами мы были, я в дороге родился, но все-таки считаю себя ачманукцем. Весной сорок пятого... Ты в войне участвовал?
