— В войне все участвовали, — сухо ответил Баграт, — даже вон тот шалопай, — он указал рукой на сидевшего возле буфета Артуша.
— Ну если он в войне участвовал, он уже не шалопай, — изрек Сантро. — У каждого свое горе, и у него свое есть, если он так по-сиротски сидит. — И вздохнул. — Да, несчастное село, несчастное... Такова судьба отца, — Сантро выругался, и взгляд его замер на кривой улице. Потом он перевел его на пылающее небо. — Жаримся... Ну так какое твое мнение, Баграт, есть смысл сюда переселяться?
— Да откуда ты теперь-то переселяться собираешься?
— Теперь-то? — промямлил Сантро и опять отвлекся. — Если и сейчас переселюсь, это уже четвертый раз будет... Вон там, братец, есть новый поселок, там я и живу уже полтора года. Кругом болота, мы канавы роем к реке, чтоб болотную воду отвести. Но все зря. Река эту воду не примет, потому что река высоко, а канавы низко. Говорили, сольются болотные воды в одно и потечет река по селу. Но вранье все это, не сольются эти воды, и реки не будет. А если в селе реки нет, разве это село? Не село. По селу непременно должна река протекать... Говорят, в этом поселке, — он показал рукой на центральную улицу, — река будет, прямо в овраг потечет. Так?
— Не пойму я тебя. Не все ли равно, над этими камнями биться или болота осушать?
— Камни что? Камни — это не страшно, братец, лишь бы по селу речка протекала... Будет ведь, говорят... — и размечтался: — Встану утром, погляжу вокруг — красота, речка...
И чужак, заложив руки за спину, понуро пошел по улице, распаренной от полдневного зноя, и слезы его, подобно камешкам, падали и терялись в тяжелой дорожной пыли.
На дороге показался грузовик, взметнул густое облако пыли, которое скрыло Сантро. В кузове лежали пожитки новосела, даже маслобойка. И маслобойка эта всколыхнула в Баграте воспоминания о своем селе, о горах вокруг него. И Баграт вдруг встал, кряхтя, и невнятно выругался. И почувствовал что-то почти родное в своем односельчанине, водителе грузовика.
Мирак вел грузовик. И Баграт вдруг вспомнил, что Арма собирается вытесать гур... Не вытесать ли и ему приличный гур? Все пустословит он, и выслушать его некому, и над речью его задуматься некому. Лучше б и в самом деле гур вытесать, в хозяйстве пригодится.
— Да будь он проклят, этот гур! — произнес Баграт вслух. — От безделья человек в младенца превращается. Гур...
— А кому он нужен-то, гур? — Мирак навис над головой Арма и твердит: — Кому он нужен-то?
