Ежиков сидел на топчане подле столика. Наташа села напротив. Стали подсчитывать рубли, копейки.
— Знаешь, Валя, мне в хозвзводе комсомолить очень трудно. Сам посуди, я с батальоном в бою, а они тут что-то делают или не делают...
Ежиков задумчиво бил в столешницу носком сапога и любовался, как из стеклянки вылетает и падает обратно столбик чернил.
— А бой кончился — собрание. О чем им говорить? Как автомашины смазывать? Так я этого сама не умею. Трактор еще могу...
— Можно тебя спросить? — перебил ее Ежиков. — В батальоне говорят... в общем, что ты... и Корин... — Покраснев до корней волос, Ежиков ударил ногой по столу так, что чернила расплескались на ведомость.
— Что — я и Корин? — простодушно спросила Наташа. И вдруг смысл сказанного дошел до нее. — И ты веришь! — презрительно бросила Наташа. — Эх, а еще комсорг батальона...
— Да понимаешь... — начал оправдываться Ежиков, но Наташа не слушала. В душе у нее возрастало возмущение. «Нет, как, как могут они думать такое? Ведь после гибели Виктора не прошло еще и пяти месяцев...»
Невероятным было и то, что подозревали застенчивого Корина, который перед отбоем обычно надевал шинель и говорил: «Подышу на сон грядущий». И уходил, давая Наташе возможность спокойно лечь в постель.
Он был странным и немного комичным, этот Корин. Совершенно не разбирался в людях и мог серьезно и дотошно расспрашивать о симптомах болезни, не подозревая, что перед ним симулянт или остряк, желающий удостовериться в его анекдотичной рассеянности.
— Нет, каково, а? — сквозь зубы выдавила Наташа и схватила с гвоздя свою шинель. Ежиков, оставив ведомости, бросился к ней.
— Прости, Наташа. Я же не верю! Я просто, чтобы убедиться...
Хлопнув дверью так, что она качнулась несколько раз, Наташа побежала к замполиту. Но его в землянке не оказалось. Она ринулась в штаб:
— Товарищ майор, я ухожу! Я не могу больше так! Сплетничают, издеваются...
— Что такое? — удивился замполит.
— Я уйду во второй, в третий батальон. К автоматчикам. Куда угодно. Мне наплевать на этих дураков и на весь батальон!
— Зачем же на весь батальон?
— А затем, что тут жизни нету...
— Ну вот — жизни нету... Ну-ка, дорогуши, — повернулся майор к внезапно покрасневшему Вязникову, к Садовскому и Прошину, — полюбуйтесь с полчасика на звезды.
Когда Наташа успокоилась, оказалось, что рассказывать-то и нечего. Передавать сплетню? Или разговор Вязникова с Садовским? Или то, что Братухин избегает смотреть ей в глаза?..
