И все-таки однажды свет озарил окно. И рассыпался по снегу золотой пыльцой.
Забыв про лодыжку, Гийом взбежал на второй этаж и ворвался в библиотеку. Элизабет вскочила, свеча погасла. Она спряталась за кожаным креслом. Ночным посетителем мог быть только Блез, но он никогда не вбегал запыхавшись. Тогда кто же?
– Это я, – сказал Гийом, вдруг сообразив, что очутиться здесь в такой поздний час, да еще в такой холод, можно только в сильно расстроенных чувствах.
Элизабет узнала бархатный баритон.
– Капитан Лебель?
Гийом хотел подойти, но лодыжка отомстила ему острой болью, пригвоздив к месту. Элизабет, укутанная в толстое одеяло, подошла сама. Тут он заметил, что выбежал в ночной рубашке. Прощайте все надежды! Так долго мечтал он поговорить с ней наедине, а теперь она примет его за ненормального.
– Вам не холодно, капитан? – как нарочно спросила Элизабет.
– Э-э… нет. А что? Разве холодно?
– Мне вот ужасно холодно. Боюсь показаться нескромной… но можно узнать, зачем вы здесь?
– Я здесь… за книгой.
– Ну разумеется. Глупый вопрос.
– А вы? – спросил капитан, тут же об этом пожалев.
– И я тоже.
– Разумеется. Глупый вопрос.
Элизабет звонко рассмеялась, но смех быстро перешел в сухой кашель. От смущения Гийом выпалил два очевидных наблюдения:
– Вы кашляете. У вас свеча погасла.
– Не беда.
– Я принесу огня? Где вы зажигали свечу?
– В будуаре, у дежурной. Не нужно, уверяю вас.
– Но вы же читали?
– Я уже все здесь прочла, капитан, – вздохнула Элизабет, – остались лишь еще не написанные книги.
– Может, вам стоит написать их самой, – предложил Гийом, чтобы не молчать.
– Возможно… – прошептала она изумленно, будто ангел сошел и сообщил о ее призвании.
Как ни старался Гийом, новой темы для разговора найти не мог. Морозный сквозняк тянул по ногам, и холод забирался в открытый ворот. Ступни будто стояли на льдине: он что, босиком выбежал? Проверить капитан не решился. Только изо всех сил старался не стучать зубами. «Какой я дурак», – подумал он.
– Что, простите?
Он сказал это вслух или все-таки стукнули зубы? В любом случае ничего другого он сказать не мог и повторил:
– Я дурак.
– Что вы, капитан!.. Все говорят обратное. Сам король, мой двоюродный брат, считает…
Гийом все бы отдал, чтобы провалиться сквозь землю. Он бросился к лестнице, потом – в курительную комнату, потом – в гамак, где всю ночь, не смыкая глаз, твердил про себя: «Я дурак, я дурак, я дурак».
Элизабет еще долго стояла посреди библиотеки, кутаясь в одеяло. Он так ей нравился, Гийом Лебель. Нравилась его седина, которая странным образом его молодила и от которой черные глаза казались еще живее. Какой мужчина может избороздить земной шар, стать капитаном в расцвете лет, говорить с королем на «ты», побеждать его в шахматы, бегать как ни в чем не бывало после четырех переломов лодыжки и отправиться ночью за книгой, не замечая полярной стужи? Только герой, искатель приключений. Мужчина, которого она, книжная душа, живущая в мире слов, не заслуживает.
