в Петербурге. Нота исходила из того, что восстание принимает уже меньшие размеры после того, как уже разбиты все наиболее значительные отряды, и указывала на опасность для Галиции в случае продолжения восстания. Каждая из этих трех нот в отдельности налегала на то, чтобы русское правительство придумало средство, которое бы могло дать Польше условия незыблемого мира. Лицам, получившим эти ноты, было поручено прочитать их князю Горчакову, государственному канцлеру».
На эти предварительные ноты или, вернее, пробные шары[83], князь Горчаков отвечал от себя г-ну Балабину, послу в Вене, барону Будбергу в Париже и барону Бруннову в Лондоне особыми письмами, в которых с большою осторожностью, не исключающей необходимости в дальнейших переговорах, обращал внимание кабинетов, при которых были аккредитованы эти господа, на то обстоятельство, что они сами – Англия, Франция и Австрия – могут способствовать успокоению Царства Польского, «так как надежда и вера в постороннюю помощь суть главные мотивы восстания».
В ответ на эти нерешительные депеши князя Горчакова, посланные 26 апреля, были отправлены в Петербург французская и английская ноты, а затем и австрийская. Они заключали в себе шесть пунктов, составленных Австрией и несколько измененных двумя другими кабинетами. Вот эти знаменитые пункты:
1) Полная и всеобщая амнистия.
2) Национальное представительство, принимающее участие в областном законодательстве.
3) Доступ поляков к публичным правительственным должностям, дающий возможность развиться особой народной администрации.
4) Совершенная и полная свобода совести и устранение ограничений в исполнении католических обрядов.
5) Употребление исключительно польского языка, как официального, в администрации, судопроизводстве и школах, и
6) Правильная и законная рекрутская система.
Кроме того, в этих нотах был намек на созвание международной конференции держав, подписавшихся на трактате 1815 года, а граф Россель прибавил пожелание, чтобы обе воюющие стороны сложили оружие…
Вот до какой неслыханной дерзости дошли непрошенные заступники Польши!.. «Князь Горчаков, как известно, дал на эти ноты один из самых надменных, смелых и дерзких ответов, какие только мы знаем, – говорит г-н Козьмян, – в истории международных отношений. Он приобрел своим ответом необыкновенную популярность среди своего народа, усилил ненависть его к польскому народу, лишил польский вопрос общеевропейского характера и превратил его перед глазами изумленного света в чисто русский вопрос, нанеся в то же время удар внешнему блеску Наполеона, а также и поколебав общее убеждение в непогрешимости его политики».
